|
Нитрикский диалект Табасаранского языка
|
|
| dashkkyar | Дата: Воскресенье, 17.03.2013, 05:07 | Сообщение # 1 |
Группа: Модераторы
Сообщений: 269
Статус: Оффлайн
| Введение
Настоящая диссертация посвящена синхронному исследованию нитрикского (южного) диалекта табасаранского языка в основном на двух структурных уровнях — фонетики и морфологии.
Выбор темы диссертации, ее актуальность обусловлены необходимостью описания, характеристики и установления места нитрикского диалекта, легшего в основу литературного языка, в системе диалектов и говоров табасаранского языка.
Несмотря на то, что лингвистические данные диалектов и говоров заключают в себе богатейший материал, являющийся надежным источником при воссоздании картины исторического развития языков лезгинской подгруппы, табасаранские диалекты стали предметом монографического исследования лишь последние 10 лет.
Фронтальное изучение диалекта, легшего в основу литературного языка, поможет научно осмыслить языковые процессы, происходящие в литературном языке, установив взаимоотношения диалектов и литературного языка, характер взаимоотношений и пути обогащения литературного языка наиболее ценными материалами за счет местных диалектов. Всестороннее изучение этих вопросов осветит практике путь дальнейшего языкового строительства. Без предварительного исследования и подробного описания диалектных особенностей языков трудно решать многие важные проблемы языкознания. Роль диалектов возрастает для тех языков, которые не имеют древних письменных памятников. Отсутствие письменных памятников исторического плана затрудняет диахроническое исследование языка. В этих условиях показания диалектов и говоров особенно ценны, так как в них сохраняются различные ступени развития языка, что дает возможность для сравнительно-исторического исследования лингвистических вопросов.
Нитрикский (южный) диалект табасаранского языка представляет большой интерес тем, что он до сих пор не исследован. Интерес к исследуемому диалекту обусловлен еще и тем, что литературный табасаранский язык, основанный на нитрикском диалекте, использует для своего обогащения и развития лексические возможности сувакского и этегского диалектов и говоров.
Необходимость всестороннего исследования нитрикского диалекта, его говоров и речевых особенностей объясняется еще и тем, что идет процесс нивелирования территориальных диалектов и говоров и под влиянием литературного табасаранского языка.
В сказанном мы видим научную актуальность диссертационного исследования.
Табасаранский язык — один из младописьменных дагестанских языков. На нем говорят (по переписи 2002 года) 132 тыс. человек. В этом отношении табасаранский язык занимает второе место в лезгинской подгруппе языков.
Табасараны проживают в долинах рек Рубас и Чираг в Табасаранском и Хивском районах Республики Дагестан, в поселках Мамедкала, Белиджи, Геджух, Рубас, в аулах Арабляр, Чинар, Михайловка Дербентского района, в поселке Дружба Каякентского района, а также в городах Дербент, Огни, Каспийск, Махачкала и за пределами Дагестана.
Табасаранский язык в настоящее время является одним из официальных языков Дагестана. На нем ведется обучение в начальной школе, а в старших классах общеобразовательной школы табасаранский язык и литература изучаются как предметы, издаются учебники, учебно-методические пособия (методические разработки, таблицы, сборники диктантов, изложений, словари), переводная и оригинальная художественная, а также общественно-политическая литература.
На табасаранском языке выходят ежегодный альманах «Литературайин Табасаран» («Литературный Табасаран»), республиканские журналы «Дагъустан дишагьли» («Женщина Дагестана»), «Ппази» («Соколенок»), республиканская газета «Табасарандин нурар» («Зори Табасарана»), районные газеты «Аку хяд» («Яркая звезда») и «Табасарандин сес» («Голос Табасарана»), ведутся передачи по республиканскому радио и районному радиовещанию в райцентрах Хив и Хучни, функционирует Табасаранский народный театр (г.Дербент), в районах осуществляется делопроизводство.
Преподавателей табасаранского языка для начальной и средней школы готовят в Дербентском педколледже и на факультетах дагестанской филологии Дагестанского государственного университета и Дагестанского государственного педагогического университета. В этой связи как настоятельная необходимость выдвигается на передний план требование совершенствования методики преподавания табасаранского языка в национальной школе, что достигается не в последнюю очередь благодаря максимальному учету особенностей диалектов родного языка.
Влияние диалектных особенностей, конечно, не даст положительных результатов, если не будет сопровождаться системой занятий по их преодолению в литературной речи. По мнению Р.И.Гайдарова, «положительные результаты дают такие виды работ, как:
а) ведение словариков соответствий литературных и диалектных слов и выражений;
б) анализ устных и письменных высказываний товарищей,
материалов школьных стенных, а также местных (районных) газет;
в) запись различного рода фразеологических оборотов (пословиц, поговорок), сравнительных оборотов, приветствий, поздравлений и т.д.,
характерных для речи данного населенного пункта» (Гайдаров 1993: 94).»
Территориально табасараны на севере граничат с даргинцами, на западе — с агульцами, на юге — с лезгинами, на востоке — с азербайджанским населением прибрежной полосы Каспийского моря (Дарваг, Зиль, Хили-Пенджик и др.).
Табасаранский язык непосредственно контактирует с агульским, лезгинским, азербайджанским и даргинским языками.
Языком межплеменного общения с соседями для табасаран служит русский язык.
Для части взрослого табасаранского населения исторически было характерно двуязычие — владение наряду с родным табасаранским языком и языки своих соседей: лезгинским в Хивском (аулы Хив, Хоредж, Межгюль и Зильдик) и азербайджанским в восточной части Табасаранского района, что также наложило отпечаток на формирование диалектных особенностей. В настоящее время функции языка межнационального общения все активнее выполняет русский (см. Загиров 1991). Как и другие литературные дагестанские языки, табасаранский язык является младописьменным. До Великой Октябрьской революции и установления советской власти в Дагестане табасаранский язык оставался бесписьменным. Были предприняты лишь отдельные попытки приспособить к его фонетической системе арабский алфавит. Об этом свидетельствуют дошедшие до нас на арабском алфавите стихотворения Гаджисаида Саидгамзаева из аула Зирдаг Хивского района и произведения некоторых других авторов.
Отсутствие длительной традиции письменной фиксации делает невозможным изучение истории языка по данным письменных памятников, и в силу этого показания диалектов и говоров приобретают подчас первостепенное значение, на что в свое время указывал академик Л.С.Чикобава: «Что же касается бесписьменных языков, диалектология образует основу его научного изучения; все диалекты здесь в принципе равноценны: предпочтения для выборочного изучения не существует. Невозможно считать изученным бесписьменный язык, если не изучены все его диалекты. Не оправдано ограничиваться показаниями лишь одного диалекта, пусть даже самого распространенного» (1969: 36-37).
В годы советской власти табасараны, как и многие другие народы нашей страны, впервые получили право на создание своей письменности. В 30-е годы проводилась большая работа по установлению норм литературного языка. Этот процесс в основном определился в 1932 году, когда за норму табасаранского литературного языка был принят нитрикский (южный) диалект и некоторые особенности сувакского диалекта.
Письменность на табасаранском языке была создана в 1932 году на основе латинской графики, она просуществовала сравнительно недолго. А.Н.Генко, работавший руководителем экспедиции по научному изучению табасаранского языка в конце 1934 года, пишет: «Возникшая три года назад (а именно в 1932 году) табасаранская национальная письменность должна обслуживать тридцать с лишним тысяч человек табасаранский народ, до Октябрьской революции никогда не имевший и даже не помышлявший когда-либо иметь письменность народном». (Генко 1934: Рукопись).
В 1938 году для табасаран, как и для других дагестанских народностей, была создана новая письменность, уже на основе русской графики. Создание письменности на табасаранском языке и ее переход на русскую графическую основу открыли широкие возможности для зарождения и становления табасаранского литературного языка и развития литературы.
Между тем нельзя не заметить, что в настоящее время литературный язык оказывает на диалекты и говоры большое воздействие. С развитием и обогащением литературного языка, возрастанием его общественной роли и расширением функции и более широким его распространением среди населения благодаря общеобразовательной и высшей школе, печати, радио, телевидению и другим факторам сегодняшней жизни лексические особенности диалектов и говоров постепенно нивелируются, они как бы приближаются к литературному языку, поскольку он стал обслуживать все области жизни и общественно-политическую деятельность табасаран. Отсюда исходит прямая задача лингвистов-диалектологов — как можно полнее зафиксировать диалектные явления, прежде чем они навсегда исчезнут, особенно в отдаленных аулах. К нерешенным актуальным задачам в ряде языков Кавказа относятся некоторые вопросы нормирования лексики и терминологии. Недостатки в этой области состоят в слабом использовании диалектной лексики для обогащения литературного языка. Впрочем, к этому следует добавить, что диалекты в свою очередь также влияют на литературный язык. Нередко диалектные слова и их формы становятся общенародными.
Как отмечается в специальной литературе, в основу литературного табасаранского языка лег нитрикский говор южного диалекта, носителями которого оказалась большая часть табасаранской интеллигенции, принимавшей участие в создании письменности.
Создание письменности способствовало интенсивному развитию литературы. Автор первых школьных грамматик табасаранского языка — Темирхан Шалбузов является представителем нитрикского диалекта (выходец из селения Хив). Были опубликованы произведения богатого фольклора табасаран, а также дореволюционных табасаранских поэтов, преимущественно сохранившиеся в устном народном творчестве (Калук Мирза, Гаджисаид Зирдагский, Урудж Татильский, Жигер Кандикский и др.). Появились новые художественные произведения Б.Митарова, М.Митарова, А.Джафарова, А.Везирова, М.Шамхалова, Э.Ханмагомедова и др. Все перечисленные писатели и поэты табасаранского народа являлись также представителями нитрикского диалекта.
В дальнейшем происходило постепенное развитие и становление литературы и литературного табасаранского языка, которое еще нельзя считать завершенным, так как многие орфографические и орфоэпические нормы нуждаются в дальнейшем усовершенствовании и уточнении. Вопросы стилистики, лексики и грамматики требуют дальнейшего изучения и совершенствования, резервы которого нетрудно усмотреть и в диалектных чертах. Некоторые моменты, связанные с корректировкой и совершенствованием литературных норм, отмечаются в специальной статье А.А.Магометова: «При составлении первого свода орфографических правил литературного табасаранского языка было решено не отмечать в глаголе изменение грамматических классов. В первых изданиях грамматик табасаранского языка так оно и было. Однако позднее, на научной сессии, посвященной вопросам нормализации литературных дагестанских языков, было решено обозначать в глаголе табасаранского языка изменение грамматических классов. Такое решение было принято вследствие того, что в большинстве говоров табасаранского языка глагол изменяется по грамматическим классам. По этому решению литературный язык отошел от норм говора, легшего в основу литературного языка» (Магометов 1979: 271).
В научной литературе принято различать два диалекта: южный и северный, каждый из которых объединяет группу наречий и говоров. Это деление во многом явилось следствием исторических судеб табасаранского народа.
По историческим сведениям (Услар 1979: 49-50), арабский полководец Абу-Муслим, сумевший покорить Табасаран и обратить его жителей в мусульманство, «назначил правителем Табасарани одного из сподвижников своих, аравитянина Мюхаммед Маасума. К Маасуму было приставлено два кадия за тем, чтобы они толковали народу настоящий смысл Ислама. Судьба, постигшая одного из приставленных кадиев, как кажется, осталась неизвестною, но Мюхаммед Маасум и Мюхаммед Кади сделались независимыми друг от друга владельцами и поделили между собою Табасарань». Образовались два административно-территориальных объединения: Мисибдин уьлке и Кьадирин уьлке, правители которых нередко вели между собой войны, что неминуемо должно было привести к ограничениям в общении между населением этих территорий, к замкнутому образу жизни населения и, соответственно, к росту языковых расхождений между севером и югом Табасарана. Такой раздел Табасарана имел место в продолжение целого тысячелетия.
С упразднением в 60-х годах прошлого столетия прежнего деления на Мисибдин уьлке и Кьадирин уьлке, раздел внутри Табасарана сохранялся, так как его северная часть была причислена к Кайтаго-Табасаранскому округу, а южная — к Кюринскому. Две административные единицы — Табасаранский и Хивский районы (хотя и не совпадают со старыми округами), сохраняют деление Табасарана и в настоящее время.
Сувакский и нитрикский диалекты противопоставлены друг другу целым рядом фонетических и грамматических особенностей. В основном эти особенности сводятся к следующим: в нитрикском диалекте имеются заднеязычные и фарингальные лабиализованные согласные, которых нет в северном. В свою очередь, в северном имеются геминированные спиранты, отсутствующие в южном, где нет также характерного для северного звонкого фарингального къ. Согласным звукам чI, дж нитрикского диалекта в сувакском диалекте соответствуют тI и д (иногда р). По-разному образуется в южном и северном диалектах также целый ряд грамматических форм (запретительные формы глагола посредством соответственно префикса или инфикса м- ; отрицательные формы в южном диалекте посредством слоговой редупликации и т.д.). Наблюдаются и некоторые лексические различия. По характеристике В.М.Загирова, «диалектная лексика в табасаранском языке представлена небольшим количеством слов. Выделяются диалектизмы двух типов: 1. Слова отдельных диалектов или говоров, либо не имеющие соответствия в литературном языке, либо отличающиеся от соответствующих общенародных лексем по звучанию, семантике или структуре... 2. Диалектные слова, используемые в языке художественной литературы для точной передачи местных особенностей изображаемой реальности...» (Загиров 1981: 100-101).
По мнению ряда специалистов (Е.А.Бокарев, К.Т.Шалбузов, П.В.Загиров), следует особо выделить, возможно, в особый переходный диалект этегский говор (один из говоров южного диалекта), который обнаруживает и некоторые особенности сувакского (северного) диалекта (отсутствие как заднеязычных лабиализованных согласных, так и геминированных спирантов).
Цель исследования — синхронное изучение и научно верное описание фонетических, морфологических особенностей нитрикского диалекта табасаранского языка в сравнении с другими диалектами и говорами и на этой основе установление статуса и места нитрикского диалекта в системе диалектных единиц табасаранского языка.
В соответствии с целью исследования и недостаточной изученностью ряда вопросов табасаранской диалектологии определены следующие основные задачи:
— установить степень разработанности различных аспектов проблемы диалектов табасаранского языка в лингвистической литературе;
— уточнить и упорядочить диалектологическую классификацию табасаранского языка и выявление взаимоотношений между диалектами и
литературным языком;
— на фактическом материале табасаранского языка выявить имеющиеся фонетические особенности (звуковые соответствия, фонетические законы) нитрикского диалекта на фоне их сопоставления с данными литературного языка, диалектов и говоров;
дать подробное описание выявленных морфологических особенностей нитрикского диалекта табасаранского языка; описать особенности словообразования и дать полную характеристику строения слова в нитрикском диалекте в сопоставлении с литературным языком и другими говорами табасаранского языка;
— выявить в нитрикском диалекте общее с литературным языком и специфическое.
Научная новизна диссертационной работы заключается, прежде всего в том, что в ней на основе достаточно полного диалектологического материала дается системное описание и квалификация фактов и явлений нитрикской речи. В частности, рассматривается фонемный состав говоров нитрикского диалекта, типичные для диалекта звуковые соответствия. В ходе исследования впервые подвергаются лингвистическому анализу морфологические особенности, грамматический потенциал нитрикского диалекта в сравнении с сувакским диалектом, этегским диалектом и литературным языком. Выявлены и уточнены границы распространения нитрикского диалекта, классификация говоров, относящихся к диалекту. В рамках этой концепции критическому анализу подвергаются существующие суждения о диалектном членении табасаранского языка и вводится в научный обиход немалый пласт собственно диалектизмов табасаранского языка.
Теоретическая значимость. Системное изучение нитрикского диалекта табасаранского языка проливает свет на ряд невыясненных вопросов как междиалектных взаимоотношений, так и взаимоотношений нитрикского диалекта с литературным языком, даст возможность уточнить классификацию диалектов и говоров в целом. Материал и выводы диссертационной работы в какой-то степени восполняют сведения о табасаранском языке. Диссертация послужит основанием для дальнейших диалектологических исследований по языкам лезгинской подгруппы. Данные диалекта могут быть использованы при составлении исторической фонетики и грамматики языков лезгинской подгруппы.
Практическая ценность исследования заключается в том, что обнаруженные при исследовании нитрикского диалекта особенности дают возможность в определенной степени уточнить классификацию говоров и диалектов табасаранского языка.
Материал диссертационной работы, основные положения и результаты исследования могут быть использованы:
1) в преподавании табасаранского языка в школе и педколледже;
2) при изучении табасаранской диалектологии в вузе;
3) при составлении диалектологического, орфографического, этимологического и других словарей табасаранского языка;
4) при составлении учебников и учебно-методических пособий по табасаранскому языку;
5) при разработке спецкурсов и спецсеминаров по проблемам лексикологии и диалектологии табасаранского языка в вузах республики.
Методы и приемы исследования определяются целью, задачами и объектом анализа и описания нитрикского диалекта, изучение фонетических, морфологических и лексических особенностей нитрикского диалекта табасаранского языка осуществляется на основе наиболее соответствующей решению поставленных задач синхронного анализа диалектологического материала с использованием описательного, сравнительно сопоставительного методов, а также лингвистической географии.
Между тем, понимание сравнительного метода в широком смысле допускает заметное разнообразие в применении в зависимости от специфики конкретного материала и целей сравнения тех или иных приемов анализа. Так, речь может идти, например, о выявлении отдельных различий, наблюдаемых при сравнении нитрикского диалекта и литературного языка, либо двух остальных диалектов (сувакского и этегского) или говоров, либо всей совокупности диалектных единиц (ср.: «... фронтальное исследование всех диалектов представляется необходимым: к полному изучению всех диалектов и сводится научное изучение бесписьменного языка»). (Чикобава 1975: 160).
Сравнение диалектных единиц может строиться также с использованием приемов и методов лингвистической географии, опираться либо на констатацию синхронных различий и сходств, либо на установление междиалектных архетипов, лежащих в основе подобных различий. Как справедливо отмечает Н.З.Гаджиева, «следует разграничивать задачи и объекты анализа диалектологии и ареальной лингвистики. В задачу диалектолога входит изучение диалектов, изучение протяженности изоглоссных линий, пучков изоглосс, изучение диалектов в статике, тогда как ареальная лингвистика изучает пространственное расположение явлений, их связи, пути их распространения, зоны инноваций, центры распространения языковых явлений с выявлением ареалов языковых союзов. Если историк использует диалектные данные только для усовершенствования архетипов, то ареальная лингвистика исследует их связи, взаимоотношения этих данных» (Гаджиева 1975: 37).
Надо заметить, что не всякая методика может оказаться полезной в каждом отдельном случае. Как пишет У.А.Мейланова, «Метод выявления отдельных диалектных особенностей по всей территории распространения языка и соединения их изоглоссами может быть удобен в диалектологии некоторых индоевропейских языков, но он не сообразуется с задачами и целями изучения диалектов малоисследованных или вовсе не исследованных в диалектном отношении дагестанских языков. Для наших языков необходимо выявить и изучить каждый диалект отдельно — его языковые особенности и территориальное распространение» (Мейланова 1964: 33).
С другой стороны, нельзя не указать на определенные упущения в схеме описания «диалект - литературный язык»: «Как правило, в описаниях диалектов в качестве языка-эталона выбирается литературный язык. Это приводит подчас к формулировкам диахронического порядка, в которых за исходную принимается литературная форма, а диалектная трактуется как результат того или иного процесса» (Алексеев 1991: 98). Легко показать, что диалекты во многом проявляют архаичные свойства по отношению к литературной норме, ср., например, трехчленную систему грамматических классов в северном диалекте, в то время как в литературном табасаранском два ее члена (класс человека + множественное число) совпадают.
Материалом исследования, на основе которого дается описание нитрикского (южного) диалекта табасаранского языка, послужила соответствующая литература по табасаранскому языку: монографии П.К.Услара, A.M.Дирра, А.И.Жиркова, А.А.Магометова, рукописи А.Н.Генко, работы А.Е.Кибрика, Б.Г.-К.Ханмагомедова, В.М.Загирова, К.К.Курбанова, К.Т.Шалбузова, Н.В.Загирова и др., авторефераты диссертаций и научные статьи исследователей табасаранского языка (обзор см. ниже). Значительный материал (более тысячи диалектных единиц) нами записан у носителей нитрикского (южного) диалекта в аулах Хив, Кандик, А.Ярак, Ю.Ярак, Зильдик, Межгюль и др. во время специальных поездок (2001-2004гг.).
Основным методом сбора материала были записи личных бесед с носителями отдельных говоров нитрикского диалекта на месте, опирались на собственные наблюдения речи представителей также сувакского и нитрикского диалектов и различных говоров. Главным образом собирался фольклорный материал: пословицы, поговорки, загадки, старинные сказки и песни, а также отдельные фрагменты разговора.
Значительную методическую помощь в ходе исследования нам оказало знакомство с аналогичными разработками по диалектологии других дагестанских (лезгинского, даргинского, лакского, агульского) языков.
Теоретические и практические задачи дагестанской диалектологии на материале различных языков решаются в сборнике «Диалектологическое изучение дагестанских языков» (1992). Среди статей этого сборника особое методологическое значение для нашего диссертационного исследования имеет статья У.Л.Мейлановой, посвященная критериям разграничения диалектных единиц (Мейланова 1992).
Сопоставительным описанием данных современных диалектов и говоров агульского языка отличается диссертация Н.Д.Сулейманова «Сравнительно-историческое исследование диалектов агульского языка»(1994). Немаловажной ценностью для настоящего исследования обладают публикации и по лезгинской диалектологии, представленные как обобщающими трудами Р.И.Гайдарова (1963) и У.А.Мейлановой (1964), так и анализом отдельных диалектных единиц (Абдужамалов 1966, Гайдаров 1955, Ганиева 1980, Генко 1929, Гюльмагомедов 1966, Бабаев 1998, Асалиев 2004 и др.), а также работы Г.Х. Ибрагимова, В которых дано подробное описание диалектов: «Рутульский язык» (1978), «Рутульский язык» (2004), «Цахурский язык» (1990). В методическом аспекте значимую пользу автору оказала монография У.А.Мейлановой «Гюнейский диалект — основа лезгинского литературного языка» (1970), в которой ставятся и разрешаются аналогичные проблемы взаимоотношения лезгинского литературного языка и его опорного гюнейского диалекта.
В становлении диалектологии даргинского языка важную роль сыграли работы Ш.ГГаприндашвили, А.А.Магометова, М.-С.М.Мусаева и других исследователей. Обобщающим трудом в этой области стала монография С.М.Гасановой «Очерки даргинской диалектологии» (1966).
Первоначальное упоминание о диалектах лакского языка связаны с ценным научным исследованием — монографической работой СМ.Хайдакова «Очерки по лакской диалектологии» (1966). Описанию отдельных диалектов лакского языка посвящена работа Каландарова (1985).
На защиту выносятся следующие положения:
1) специфические особенности фонетической системы говоров нитрикского диалекта табасаранского языка;
2) выявление и описание характерных звукосоответствий нитрикского диалекта, отличающих его от других диалектов (сувакского и этегского) и табасаранского литературного языка;
3) выявление и описание специфических фонетических процессов нитрикского диалекта в сопоставлении с говорами сувакского и этегского диалектов и литературным языком;
4) морфологическая характеристика существительного (категория класса, категория числа, особенности падежных форм и системы склонения);
5) морфологическая характеристика прилагательного, числительного, местоимения, глагола и отглагольных образований.
«Диндин асулар шубуб - Иман, Ислам, Суннат ву»
|
| |
|
|
| dashkkyar | Дата: Воскресенье, 17.03.2013, 05:09 | Сообщение # 2 |
|
Группа: Модераторы
Сообщений: 269
Статус: Оффлайн
| Глава I. Из истории изучения табасаранского языка и его диалектов
Табасаранский язык — младописьменный литературный язык. Как известно, табасаранский язык относится к лезгинской подгруппе языков. Внутри языков лезгинской подгруппы отмечается ближайшее родство табасаранского с агульским.
Изучение табасаранского языка и его диалектов началось с первого научного труда по табасаранскому языку — монографии основателя кавказского языкознания П.К.Услара «Табасаранский язык» (Тбилиси, 1979), представляющей описание ханагского говора северного диалекта. Над табасаранским языком П.К.Услар, который до этого исследовал ряд горских дагестанских языков, как известно, работал в 1871-1875 гг., однако его монография до 1979 года оставалась неизданной.
По мнению П.К.Услара, «из всех дагестанских языков табасаранский представил наиболее затруднений. Как ни странным покажется это, но едва ли в целом свете найдется народ, который бы менее знал свой родной язык, как табасараны. На нем говорят они, как бы на языке чужом и плохо выученном. Пять раз приходилось переменять руководителей, которые забывали сегодня, что говорили накануне, и каждый раз дело должно было начинать с самого начала. Замечу, при том, что все они были природные табасараны» (1979: 64).
Монография П.К.Услара о табасаранском языке состоит из:
а) грамматического очерка в 174 страницы;
б) фонетической части с историческими сведениями о табасаранах (с. 174-188);
в) хрестоматии в 40 страниц;
г) сборника табасаранских слов в 246 страниц.
Хрестоматия, в которой из 49 сохранилось в рукописи только 40, включает 33 пословицы и 23 рассказа. Пословицы и 15 рассказов, охватывающие 32 страницы рукописи, снабжены подстрочным и русским вольным переводом и грамматическим разбором. На остальных страницах дан только подстрочный перевод.
Собственно грамматический очерк табасаранского языка по принципу обработки материала аналогичен прежним работам П.К.Услара. Он начинается с изложения системы склонения, специально рассматривает грамматические классы, обстоятельному разбору подвергнуты местоимения, описывает числительные, разбирает глагол, приводит наречия, союзы и междометия. Вслед за морфологией дается фонетическая часть с историческими сведениями.
Наибольший объем в монографии П.К.Услара занимает сборник слов, включающий более полутора тысяч слов (1566) и занимающий 246 страниц рукописи. Сборник слов по табасаранскому языку содержит большое количество слов, сравнительно со сборниками слов по другим языкам, исследованных П.К.Усларом. При именах существительных даются формы эргатива единственного числа и именительного падежа множественного числа, приводятся также некоторые формы местных падежей.
Рассматривая исторические сведения о табасаранах, П.К.Услар приводит термины, служащие в качестве племенных самоназваний жителей в разных местах, аулах. Из табасаранских терминов автор особо касается термина гъумгъум или гьуннар, полагая, что происхождение гъун неизвестно, но оно может нам объяснить, о каких гуннах на Кавказе писали армянские историки средних веков, начиная с Моисея Хоренаци.
Касаясь диалектных различий в табасаранском языке, П.К.Услар писал следующее: «Несмотря на множество местных наречий, которых, думаю, более, чем аулов, все табасараны свободно понимают друг друга. Самым отходящим от других и испорченным наречием почитается тот, которым говорят жители магала Етек (Этег), находящегося в южной (Маасумской) Табасарани» (1979: 64).
По мнению Л.И.Жиркова, «Первая общая научная характеристика табасаранской речи, данная в 1874 году, оказывается в целом отрицательной. Язык почти неуловим, система речи в устах говорящих якобы постоянно разрушается и изменяется» (1948: 8).
Все же монография П.К.Услара о табасаранском языке, несмотря на более, чем вековую давность со времени ее создания (1875), не потеряла своего значения и поныне. Она ценна для иберийско-кавказского языкознания богатством фактического материала, тонкими наблюдениями автора над языком. Монография П.К.Услара будет служить, подобно другим его лингвистическим трудам, настольной книгой для лингвистов-кавказоведов. «Табасаранский язык» П.К.Услара является весомым вкладом в дело изучения иберийско-кавказских языков. Богатый фактический лексикологический и диалектологический материал, собранный и систематизированный автором, дает возможность продолжать работу над табасаранским языком и последующим исследователям.
Через несколько лет Р.Эркерт опубликовал книгу «Языки кавказского корня» (1895), в которой приводится параллельный словарь тридцати шести языков «кавказского корня». Наряду с материалами других дагестанских языков, Р.Эркерт приводит и материал по табасаранскому языку по двум диалектам — по северному (северный диалект Р.Эркерт отождествляет с названием аула Хучни) и по южному. Материалы научных изысканий Р.Эркертом были добыты через посредство дагестанской администрации путем рассылки по аулам лингвистических анкет. Качество записей фактического материала оставляют желать лучшего, что объясняется ошибочным методом его добывания, когда анкеты разосланные исследователем, заполнялись зачастую случайными и малоподготовленными людьми.
Первой же крупной публикацией по табасаранскому языку явилась книга Адольфа Дирра «Грамматический очерк табасаранского языка» (1905), в основу которой лег тот же говор (даже речь одного и того же аула Ханаг).
В работе А.Дирра после небольшого предисловия даются сведения по фонетике и морфологии. В конце очерка приводятся несколько рассказов и сказок на табасаранском языке с переводом на русский язык и грамматическими комментариями. К работе приложены сборник табасаранских слов, включающий свыше 1300 лексем, и указатель к табасаранско-русскому словарю. В словаре к отдельным словам приведены фразовые примеры.
«Грамматический очерк табасаранского языка» А.Дирра, написанный спустя примерно 30 лет после работы П.К.Услара, значительно уступает последнему. У А.Дирра, кроме сложности описания спряжения глагола, склонения имени, неточно даются некоторые глагольные формы (например, имперфект, прошедшее совершенное 2-ое), неточна также звуковая система.
А.Дирр отмечает влияние азербайджанского языка на табасаранский: прежде всего в значительной степени на лексику, а также на грамматику табасаранского языка. Лексикологический материал табасаранского языка, по А.Дирру, обеднел за счет проникновения персидских, турецко-татарских и арабских слов, в основном через татарский (азербайджанский) язык (1905: Г). Что касается грамматики, то влиянию азербайджанского языка, по А.Дирру, можно приписать: 1) исчезновение грамматических родов (классов), за исключением двух; 2) сильное стремление к созвучию гласных; 3) обозначение действующего лица и спряжения (1905: II). А.Дирр при этом добавляет, что «мало основания предполагать, что эти особенности следует исключительно приписывать влиянию татарского языка», и выдвигает гипотезу, что «может быть, породившие их условия лежали уже в языке народа неизвестного происхождения, усвоившего себе какое-нибудь кюринское наречие, от смеси которого с его родным языком образовался впоследствии табасаранский язык» (там же). Однако, автор склонен скорее придерживаться мнения, что «гораздо проще предположить влияние татарского, чем какого-нибудь другого языка, которого мы совсем не знаем и не можем знать, потому что происхождение дагестанских народов нам неизвестно» (1905: IT).
Ошибочными следует считать и утверждения А.Дирра о том, что табасараны представляют собою тип сильно смешанной расы, что у них имеются признаки монгольского происхождения, еврейские черты (1905: III).
По мнению А.Дирра, «табасаранский язык наречий не имеет. Встречаются, конечно, маленькие отступления от общего языка в разных деревнях, больше всего на границе с кюринцами и агульцами, но эти отступления так незначительны, что мой руководитель уверял меня, что даже мальчик из северной Табасарани свободно понимает говор южной Табасарани» (1905: V).
Такое ошибочное мнение у А.Дирра могло сложиться вследствие того, что автор, как и П.К.Услар, изучал табасаранский язык по материалам лишь одного аула (селения Ханаг) без учета диалектных данных.
С точки зрения лексикологии и диалектологии особый интерес представляет сборник табасаранских слов, который в работе А.Дирра занимает большое место. В этот сборник, который был составлен автором по собранным им материалам, вошло 1366 слов.
По мнению Л.И.Жиркова, «А.Дирр, однако, первый дал сколько-нибудь полную грамматику табасаранского языка, с него начинается традиция описания табасаранских грамматик и детального изучения этого языка» (Жирков 1948: 13).
После А.Дирра исследованию табасаранского языка была посвящена работа К.Боуда «Das Tabassaranishe» (1939). Последняя по времени научная работа, специально посвященная табасаранскому языку и вышедшая в Лейпциге в 1939 году (небольшая книжка), впервые со времени работы А.Дирра (1905) привлекла какой-то новый текстовый материал, правда еще очень скучный (Жирков 1948: 31-2).
К.Боуда рассматривает южный диалект, лежащий в основе табасаранского языка. Материалом исследования послужили две книжки по табасаранскому языку: «Эдебиятдин хрестоматия сифте мектебариз». I часть (Литературная хрестоматия для начальных школ. Часть I), изданная в 1935 году, и табасаранский перевод повести А.С.Пушкина «Дубровский», изданный в 1937 году.
Работа К.Боуда по объему небольшая: с текстом, словарем и приложением составляет 122 страницы. В разделе, посвященном фонетике, автор рассматривает ряд фонетических процессов (выпадение гласных, чередование согласных). Основная часть работы посвящена морфологии, выделены различные суффиксы и префиксы в грамматических формах; для иллюстрации приводятся в обильном количестве примеры из вышеназванных табасаранских книг.
В заключении один параграф автор посвящает строю предложения в табасаранском языке. Приложен короткий текст, взятый из табасаранской книги, с небольшим словарем. В конце работы дан очень краткий глоссарий табасаранских слов и отдельно — перечень глагольных корней. Особым приложением к работе являются заметки о наличии превербов в лезгинских глаголах.
К.Боуда, исследуя тексты литературного табасаранского языка, отмечает значительные отличия их от материалов А.Дирра. Он пишет: «А.Дирр утверждает, что нет особых табасаранских диалектов, однако от записей А.Дирра значительно отличается язык текстов, который составил основу табасаранского языка» (1939, с.1).
Поскольку основу табасаранского письменного языка составляет южный диалект (включая некоторые особенности северного диалекта, например, выражение грамматических классов в глаголе), К.Боуда отмечает, следовательно расхождение между южным диалектом (материалы письменного табасаранского языка) и северным диалектом (материалы А.Дирра). Между тем, по словам Л.И.Жиркова, К.Боуда сделал шаг вперед в действительном изучении табасаранского языка и опубликовал лингвистическую работу по современной литературной форме этого языка(1948: 32). Работа К.Боуды, отличающаяся полнотой описания фактов языка, несмотря на ошибочные толкования некоторых теоретических вопросов, является значительным шагом вперед в изучении табасаранского языка. Она положила начало разработке теоретических вопросов табасаранского языка на уровне литературного языка.
Исследованию табасаранского языка с материалами других дагестанских языков посвящен ряд статей западноевропейских лингвистов Н.Трубецкого, Л.Ельмслева, Ж.Дюмезиля.
Звуковая система табасаранского языка в фонетической системе восточно-кавказских языков рассмотрена Н.Трубецким (1931). Им справедливо уточнены и дополнены данные А.Дирра, материалами которого он пользовался.
Падежной системе табасаранского языка посвящена специальная работа Л.Ельмслева (1937). Он выделяет в табасаранском языке 52 падежа, а теоретически считает возможным наличие в табасаранском языке 216 падежей.
В исследованиях Ж.Дюмезиля по сравнительной грамматике северокавказских языков имеются данные и по табасаранскому языку, в частности, заслуживающие внимания суждения о предкорневых формативах глагольных форм, данные о грамматических классах и их экспонентах, о местоименных основах, склонении имен, суффиксах множественного числа, о глагольных временах (1935).
Работа Ж.Дюмезиля (1935) в части табасаранского языка основана лишъ на материалах А.Дирра, исследовавшего ханагский говор северного диалекта, но все же в некоторых пунктах даются по этому языку новые точки зрения и ставят факты табасаранского языка в связь с фактами широкого круга языков Кавказа (Жирков 1948: 21).
В начале 30-х годов после изучения диалектов ряда дагестанских языков исследованием табасаранского языка занялся Анатолий Нестерович Генко. Он работал над диалектологией и оставил после себя до сих пор не опубликованные «Табасаранско-русский словарь» (1941) и «Диалектологический очерк табасаранского языка» (1940).
 
Наибольший интерес представляет «Табасаранско-русский словарь» А.Н.Генко, который носит диалектологический характер. Как указывает составитель, «...главное внимание направлялось на возможно полный охват наличного в языке запаса коренных табасаранских слов, прослеженного, по возможности, по двум основным разновидностям табасаранского языка, его южного и северного наречиям» (Генко 1940: 4).
Составитель приводит в качестве заглавного слова единицу из наречия, легшего в основу табасаранского литературного языка (преимущественно из говора аула Хив), затем приводится его соответствие из северного наречия (в большей части из говора аула Хурик). В ряде случаев автор приводит также соответствие и из других говоров.
Материал для словаря А.Н.Генко собирал во время экспедиции в августе-сентябре 1934 года. Им записывались как отдельные слова и фразы, так и связанные тексты — один и тот же текст записывался, по возможности, слово в слово на южном и северном наречии.
Следует отметить, что, несмотря на отдельные недочеты и упущения, работа А.Н.Генко является ценным лексикографическим трудом, не утратившим своего значения для табасаранской лексикологии и диалектологии и в настоящее время.
«Диалектологический очерк табасаранского языка» A.Н.Генко явился важнейшим лингвистическим итогом произведенного диалектологического исследования табасаранской языковой территории по поручению общесоюзных и местных (дагестанских) организаций в связи с мероприятиями по созданию табасаранской национальной письменности и школ.
Работа А.Н.Генко состоит из трех частей. В первой части автор, ссылаясь на сведения, которыми располагает кавказское языкознание, перечисляет авторов неопубликованных в печати, случайных записей Лазарева, Дона, Шифнера, Петухова, незаконченной и ненапечатанной работы по табасаранскому языку П.К.Услара, называет материалы Р.Эркерта, опубликованные в 1895 году, и исследование A.M.Дирра (1905). Исследователь справедливо подметил, что термины «Табасаран» и «табасаранский» по своему происхождению и употреблению являются географическими и означают лишь территорию.
Ценными являются для науки наблюдения автора, связанные с определением первоначальных границ табасаранской языковой территории, о принадлежности к числу табасараноязычных селений Арак, Ерси, Зиль, Екрах, Хилипенджик, Цанак, говорящих в настоящее время исключительно по-азербайджански, а также селений Хучни, Аркит, Бурганкент, где табасаранская речь почитается за редкость. Предположения исследователя основаны на местной топонимии.
А.Н.Генко приводит список 119 табасаранских селений, пользующихся и в семейном и сельском обиходе преимущественно табасаранским языком, с количеством проживающих жителей — 32395 человек, а также подвергает тщательной характеристике этнические, генетические и чисто местные термины, прилагавшие некогда к табасаранскому языку, к его носителям и к отдельным обществам, территориям сельсоветов.
Анализируя историю табасаранского народа, его взаимоотношения, контакты с соседями, сведения о знатоках прошлого табасаранского народа, первых литературных деятелях и двуязычии табасаран, автор отмечает относительную неудовлетворенность качеством знаний табасаранами своего языка, иллюстрируя это многочисленными примерами. Он отмечает неустойчивость языковой нормы, ослабление языкового чутья, главным источником которого является весьма широко распространенное среди табасаран двуязычие, а нередко и многоязычие (знание лезгинского языка в пограничных с лезгинской языковой территорией селениях Хив, Лака, Хоредж, Межгюль, Яргиль, Чара, Варта, Сиртич и азербайджанского языка в пограничных аулах северного диалекта табасаранского языка).
Специальный интерес для разрабатываемой проблемы имеет второй раздел работы А.Н.Генко «Диалектальное деление табасаранского языка». Отмечая о том, что сколько-нибудь точных научных данных по вопросу о диалектах табасаранского языка в существующей литературе до сих пор не имелось, автор приводит противоречивые суждения в грамматике A.M.Дирра, напечатанной в 1905 году, о несуществовании в табасаранском языке диалектальных различий, приводит выдержки из неизданного труда П.К.Услара о наличии в табасаранском языке множества местных наречий, среди которых самым испорченным является этегское и считает обоснованным подразделение говоров табасаранского языка в книге Р.Эркерта на две группы: северное и южное наречия. В этом разделе очерка А.Н.Генко пытается описать основания для деления табасаранского языка на наречия — значительные расхождения между ними порядка фонетического, грамматического и словарного — и приводит незначительные сведения о грамматических классах, категории числа, системе спряжения табасаранского языка.
В отличие от предыдущих исследователей, А.Н.Генко, ссылаясь, в частности, на данные Р.Экерта (1895: 42-51), утверждал о наличии двух групп говоров табасаранского языка: «О существовании в табасаранском языке двух наречий, в смысле, наиболее приемлемом с лингвистической точки зрения, территориально определяемых как северное и южное, можно было догадываться, исходя из лишенных научного значения сведений книги Р.Эркерта» (1940: 23).
Основная демаркационная линия между двумя наречиями проходит, по мнению А.Н.Генко, «сначала по горному хребту, отделяющему бассейн верхнего течения реки Рубас от бассейна реки Чирах и его северных притоков (вершины ХьутIарин дагъ «гора Фите» и Кьаркьул дагъ, венчающие этот хребет, определяют наглядно общее, именно северо-восточное направление указываемого горного хребта), а затем пересекает долину Рубаса на высоте аулов Фирккил (Фиргиль), Ружвникк (Ружник)» (1940: 23).
Среди различий фонетических в «Диалектологическом очерке табасаранского языка» А.Н.Генко приводятся:
1) долгие (усиленные) спиранты фф, ее, шш, шшв, хьхь, хх, имеющие в говорах северного наречия фонематическую значимость, которым в говорах южного наречия противостоят спиранты ф, с, ш, шв, хь, х: йишшв «ночь» (хурик.) — йишв (хив.); йифф «красная медь» (хурик.) — йиф (хив.); лиссин «полдень» (хурик.) — лисун (хив.); ххер «покос» (хурик.) — хаьр (хив.); шшар «дождевой червь» (хурик.) — шар (хив.); хьхьаркав «весна» (хурик.) — хъадукар (хив.);
2) первоначальное поствокальное д в целом ряде случаев переходит в северном наречии в р или й: арми «человек» (хурик.) — эдми (хив.); чIуй «блоха» (дюбек.) — чIуд (хив.);
3) лабиализованные взрывные средне и задненебной локализации гв, кв, ккв, кIв, хъв, къв, кьв, гъв, хв, имеющие фонетическую значимость в южных говорах, которым в северных противостоят нелабиализованные: гар «кувшин» (хурик.) — гвар (хив.); кIант «губа» (хурик.) — кIвант (хив.); къал «бок» (хурик.) — къвал (хив.); хар «кобыла» (хурик.) — хвар (хив.);
4) особый слабозатворный губной б, характеризующий северные говоры, соответствует нормальному б в южный говорах: агув «искать» (хурик.) — агуб (хив.); сав «один» (хурик.) — саб (хив.);
5) перегласовка коренного гласного у большинства глаголов, имеющих коренными гласными а или у, в северных наречиях, которым соответствует в говорах южного наречия одна: ипIур «делает всегда», ипIуIри «делающий», ипIурди «делая» (хурик.) — aпIyp, апIру, апIури (хив.);
6) звонкая зубная аффриката зз, представленная в качестве самостоятельной фонемы, наряду с зубным з, в говорах северного наречия, служит в южных говорах лишь факультативным вариантом фонемы з: вазз «месяц» (хурик.) — ваз (хив.), ззазз «колючка» (хурик.) — заз (хив.).
«Вышеперечисленные шесть основных различий определяют собою два наречия табасаранского языка, служа конститутивными элементами для двух единств, по дополнительным фонетическим признакам распадающихся, в свою очередь, на более мелкие единицы, говоры или группы говоров»,— отмечает А.Н.Генко (1941: 43). В поле зрения автора также отдельные частные фонетические расхождения.
Среди различий грамматических отмечаются:
— сохранение в северных говорах различения трех основ спряжения; весьма разнообразное образование особой основы аориста в северном наречии;
— различение двух форм прилагательных и причастий в северном наречии, нарушающих в южном наречии;
— различие в употреблении недостаточных глаголов со значением «быть, существовать, находиться»;
— наличие в северных говорах формы прошедшего условного (например от глагола шул «бывает, становится» — шулийза), а в говорах аулов
Хив, Кандик использование малоупотребительных форм прошедшего несовершенного (шуйза, апIуйза); особые формы местных падежей в северных говорах и существующий факт различения двух классов понятий — существ разумных и неразумных в говорах южного и северного наречий: изIуIъил «на мне» (хурик.) — узъин (хив.); хулъил «на доме» (хурик.) — хулъин (хив.).
Автор констатирует, что «имеются многочисленные частности в пределах одного наречия, которые нередко перекрещивают границы наречий и осложняют картину диалектных отношений табасаранского языка» (1940: 60).
Всего три страницы в исследовании А.Н.Генко посвящены различиям словарным, где приводятся, по мнению автора, наиболее общие и типичные расхождения из области местоимений, числительных, глагола.
В рукописи А.Н.Генко приводится лишь несколько десятков слов и некоторые, т.е. неполные фонетические особенности речи отдельных аулов Хивского и Табасаранского районов, которые не могут охватить всю сумму признаков, характерных даже для отдельного говора, не говоря уже о всех диалектах и наречиях табасаранского языка.
В течение ряда лет изучением табасаранского языка занимался Л.И.Жирков. Результатом его наблюдений над табасаранским языком явилась монография «Табасаранский язык» (1948), основанная на материалах литературного языка и , соответственно, нитрикского диалекта.
В работе Л.И.Жиркова дается краткое описание грамматического строя, используя литературные тексты, подвергаются анализу лингвистические работы предыдущих исследователей, характеризует фонетическую систему языка. К работе прилагаются тексты для грамматических наблюдений, глоссарий к текстам, схемы склонения и спряжения; предметный указатель.
Интересными являются замечания ученого по поводу двуязычия и создания письменности для табасаран: «Основной причиной долгого пребывания табасаранского языка в числе бесписьменных явилось мнение, что большинство табасаранского населения двуязычно и что, следовательно, ничего не будет, если школа будет работать в этих районах на азербайджанском (тюркском) языке» (1948: 8).
Далее он отмечает, что «факты несомненного двуязычия населения во многих районах Дагестана преувеличивались; при более внимательном обследовании оказалось, что двуязычны на 100% только взрослые мужчины, т.е. наиболее активная и наиболее общающаяся с другими народами часть населения; наоборот, женщины и дети школьного возраста знали только свой родной язык семейного обихода» (там же).
Л.И.Жирков специально не останавливается на диалектном разделении табасаранского языка, но вполне определенно высказался о наличии двух наречий, отличающихся друг от друга, южного и северного, что современный литературный язык начал строиться на базе южного наречия, сильно отличающегося от северного. «Современному исследователю прежде всего бросается в глаза, — отмечает Л.И.Жирков, — весьма значительные расхождения между записями А.Дирра и текстами современного литературного языка, хотя бы в книгах для чтения.
При почти полной неизученности табасаранской диалектологии ясно видно, что в основе современного литературного языка лежит не тот диалект, который описывал А.Дирр. Он изучает один из северных говоров. Наоборот, современный литературный язык начал строиться на базе южного наречия, сильно отличающегося от северного» (Жирков 1948: 15).
Начиная с 1950 года исследованием табасаранского языка занимается А.А.Магометов, который опубликовал обстоятельный труд по табасаранскому языку (Магометов, 1965) и целый ряд публикаций по фонетике и морфологии табасаранского языка (1961, 1979 и др.).
Как пишет академик А.С.Чикобава, редактировавший монографию А.А.Магометова «Табасаранский язык», в истории изучения табасаранского языка Магометову А.А. впервые удалось дать научный анализ табасаранского языка на таком обширном диалектном материале, собранном автором непосредственно в полевых условиях.
А.А.Магометов в результате систематических поездок на место также подробно обследовал диалекты и говоры табасаранского языка. В этой монографии А.А.Магометова учитываются данные письменного языка и его опорного, южного диалекта, к анализу привлечены показания и северного диалекта; должное внимание уделяется особенностям говоров внутри диалектов. Для выяснения влияния соседних языков на табасаранский изучены говор аула Дюбек, крайнего пункта распространения табасаранского языка на севере (северный диалект), и аула Хив, крайнего пункта распространения табасаранского языка на юге (южный диалект).
«Диндин асулар шубуб - Иман, Ислам, Суннат ву»
|
| |
|
|
| dashkkyar | Дата: Воскресенье, 17.03.2013, 05:11 | Сообщение # 3 |
|
Группа: Модераторы
Сообщений: 269
Статус: Оффлайн
| По мнению автора, «наибольшие расхождения в говорах табасаранского языка наблюдаются между дюбекским говором и хивским говором, т.е. в крайних точках распространения табасаранского языка на севере и юге. Степень расхождения сглаживается в средней части территории распространения табасаранского языка, где наблюдаются формы, характерные как для северного , так и для южного диалекта» (Магометов 1965: 11).
Предлагаемый в работе анализ структуры табасаранского языка с учетом диалектных данных отличает работу А.А.Магометова от публикаций предшествующих исследований, посвященных табасаранскому языку (П.К.Услар, А.Дирр, К.Боуда, Л.И.Жирков).
Важными представляются показания табасаранского языка для сравнительно-типологического и далее сравнительно-исторического анализа не только языков лезгинской подгруппы, но и других родственных дагестанских языков. В этой связи автор ссылается на два явления, представляющие бесспорный научный интерес в плане истории развития морфологии иберийско-кавказских языков: вопрос о грамматических классах и вопрос о личном спряжении глагола в табасаранском языке. Тщательному лингвистическому анализу подвергаются в монографии и глагольная основа табасаранского языка.
В монографии А.А.Магометова последовательно разрабатываются знаменательные части речи, незначительное внимание уделено также союзам, частицам и междометиям. В нем имеется и раздел, посвященный фонетике, где «содержит богатый материал и подробный анализ фонемного материала и фонетических процессов» (1965: VII). К солидному грамматическому очерку приложено большое количество текстов.
Предполагаемые в монографии тексты точно воспроизводят табасаранскую речь различных пунктов на территории распространения северного и южного наречий табасаранского языка. В работе, представляя различные фонетико-морфологические изменения в табасаранском языке, отмечаются, по мере возможности, направления этих изменений. Анализ диалектного материала дюбекского, ханагского и хивского говоров, шире привлеченного по сравнению с другими говорами, позволил автору четко представить диалектные расхождения и различные изменения в рассматриваемом языке.
А.А.Магометов выделяет следующие характерные различия между северным и южным диалектами табасаранского языка (по лингвистическому принципу):
1. Личные местоимения 1 и 2 лица в северном диалекте имеют начальный гласный и, в южном диалекте у: изу «я» (сев. диал.), узу «я» (юж. диал.).
2. В северном диалекте наряду с взрывными геминатами представлены геминированные спиранты ш, щ, шв, хъ, хв; в южном диалекте между спирантами корреляция по геминации утрачена.
3. В северном диалекте в интервокальной позиции д изменяется в р (в дюбекском говоре и в й). В южном диалекте д сохраняется (либо изменяется в ж).
4. В южном диалекте представлена билабиализация, в северном она утрачена.
5. В северном диалекте отмечается ослабление губно-губной артикуляции; при наличии б в южном диалекте, в северном диалекте в исходе
или внутри слова представлен в.
6. Категория грамматических классов (2 класса — класс вещей и класс человека) в северном диалекте сохранилась лучше; процесс утраты грамматических классов идет дальше в южном диалекте (окаменевают показатели грамматических классов в глаголах).
7. В северном диалекте полнее представлены временные формы глагола сравнительно с южным. В южном диалекте в формах прошедшего
времени более распространена префиксация «перфектного префикса» сравнительно с северным. В северном диалекте выявляются следы
различения вида (аспекта) глагола.
По морфологическим признакам в северном диалекте различаются 2 типа спряжения; в южном диалекте в глаголе не выделяются типы спряжений.
8. В южном диалекте сохранилась двадцатеричная система счета, в северном диалекте представлена десятеричная система (Магометов 1965: 15-16).
В книге А.А.Магометова диалектному членению табасаранского языка уделено серьезное внимание и делается следующий вывод: «По лингвистическому принципу, т.е. по комплексу специфических признаков, мы выделяем в табасаранском языке также два диалекта: северный и южный (в каждом из которых представлены свои говоры). Между северным и южным диалектами различия нарастают постепенно от севера к югу (или наоборот), и в крайних точках распространения табасаранского языка на севере и хивском говоре на юге, — различия между ними значительны» (Магометов 1965: 14).
Начиная с 50-х годов XX века над исследованием табасаранского языка особенно плодотворно работает Б.Г.-К.Ханмагомедов. Системе склонения табасаранского языка в сравнительно-сопоставительном плане посвящена кандидатская диссертация Б.Г.-К.Ханмагомедова (1958). Специальные статьи автор посвящает системе местных падежей в табасаранском языке (1962), а также вопросу образования эргатива в табасаранском языке сравнительно с данными лезгинского и агульского языков (58 а).
 
Однако наибольший интерес вызывает труд Б.Г.-К. Ханмагомедова «Очерки по синтаксису табасаранского языка» (1970). Данная работа ставит себе целью осветить основные вопросы синтаксиса табасаранского языка как в научном плане, так и применительно к задачам его практического изучения. В ней изучаются словосочетание, простое предложение, осложненное предложение и сложное предложение. Она отличается тем, что в ней по-новому рассматривается ряд вопросов, связанных с изучением специфики синтаксических конструкций, характерных для языков эргативного строя. В работе разрабатываются также многие принципиальные положения и вопросы синтаксиса и других горских дагестанских языков.
Помимо указанных, Б.-К.Ханмагомедов посвятил табасаранскому языку и ряд других работ (1958, 1967, 1979). Он является также автором многих учебников и учебных пособий по табасаранскому языку, среди которых особо следует выделить учебник по табасаранскому языку для педучилищ. Рассматривая диалектизмы табасаранского языка, он отмечает наличие в табасаранском языке двух диалектов: нитрикского и сувакского (Ханмагомедов 1966: 6).
Основным вопросам табасаранской лексикологии посвящены монография «Лексика табасаранского языка» (1981) и ряд научных статей В.М.Загирова (1975, 2001, 2002). В монографии впервые применительно к табасаранскому языку освещены такие проблемы, как лексика табасаранского языка с точки зрения ее прохождения, основные пути развития словарного состава, особенности взаимодействия и функционирования словарных единиц в табасаранском языке и некоторые другие.
В разделе «Классификация лексики табасаранского языка по сфере ее использования и степени употребительности» (с.99-108) рассматривается диалектная лексика, иллюстрируя ее большим количеством диалектных слов нитрикского и сувакского наречий.
В монографиях В.М.Загирова «Историческая лексика языков лезгинской группы» (1987) и «Сравнительная лексикология языков лезгинской группы» (1996) при рассмотрении пластов исконной лексики (слова общедагестанского лексического фонда, лексические инновации в языках отдельной лезгинской подгруппы, а также заимствования из арабского, персидского, тюркского и русского языков) широко привлечены лексемы, представленные как в говорах южного, так и говорах северного диалектов табасаранского языка.
В последние десятилетия вопросами морфологии табасаранского языка плодотворно занимается профессор К.К.Курбанов, которому принадлежат монографии «Морфология табасаранского языка» (1986), «Грамматические классы слов табасаранского языка» (1995), а также целый ряд пособий и статей по морфологии табасаранского языка (1978, 1979, 1980, 1985 и др.) методике преподавания табасаранского языка в школе и вузе.
В книге «Морфология табасаранского языка» К.К.Курбанов ставит задачу изложить основные вопросы морфологии — весьма значительной и систематически изучаемой части грамматики табасаранского языка на уровне его литературного варианта. По мере необходимости, привлекая диалектные данные, а также сведения из близко родственных и русского языков, в работе описываются способы выражения грамматических значений, синтетический и аналитические способы словообразования, морфемный состав слова и подвергаются характеристике части речи в табасаранском языке.
Данная работа К.К.Курбанова, выпущенная в качестве учебного пособия для учителей табасаранского языка и являющаяся, по словам автора, дополнением к решению вопроса о морфологическом строе табасаранского литературного языка, содержит также ценные замечания автора о диалектном членении табасаранского языка. По мнению автора, «по совокупности отличительных признаков табасаранский язык распадается на два диалекта: на северный и южный. Общие элементы диалектов значительно превосходят черты их различия, охватывающие прежде всего звуковую сторону, тогда как лексика остается почти единой для обоих диалектов. В этом плане собственно язык и его диалекты представляют собой лишь многообразные формы одного и того же объекта — языка народа» (Курбанов 1986: 3).
В монографии К.К.Курбанова «Грамматические классы слов табасаранского языка» последовательно описаны категории и грамматические формы частей речи табасаранского литературного языка, даны их структурно-функциональные характеристики, а в ряде случаев внесены необходимые дополнения в существующую систему. Приведены краткие сведения об истории изучения табасаранского языка.
Длительную традицию имеет опора на данные различных диалектов в различных работах сравнительного характера. Нельзя не обратить внимание, например, на фиксацию лексических и фонетических особенностей говоров с. Дюбек и Кандик в материалах лингвистических экспедиций МГ У(Кодзасов, И.А. Муравьева 1982: 9).
В работе «Табасаранские этюды» Материалы Дагестанской экспедиции (1979) (1982) освещаются фонетика и синтаксис табасаранского языка. Дается фонологическое описание дюбекского говора табасаранского языка, а также обсуждаются основные проблемы синтаксиса. Выделены особенности хивского говора; дается сравнительное описание определительных конструкций в двух говорах табасаранского языка: в говоре села Дюбек и в говоре села Кандик. Дюбекский говор относится к северному диалекту табасаранского языка, кандикский говор — к южному.
В работе А.Е. Кибрика «Материалы к типологии эргативности». Табасаранский язык (М., 1979) выделяются два диалекта — северный и южный. Настоящее описание опирается на данные говора села Кандик. В интересующем нас отношении кандикский говор характеризуется чертами как северного диалекта (наличие классов), так и южного (различие агенсных и пациенсных личных показателей). Этот факт отмечен и в монографии А.А.Магометова (1965) как свойство южного диалекта. В северном диалекте противопоставление отсутствует.
Кроме монографии, исследованию табасаранского языка посвящен также ряд статей и квалификационных (диссертационных) работ.
Некоторые вопросы фонетики, грамматики, лексикологии, диалектологии разрабатываются в специальных исследованиях К.Т.Шалбузова, Н.В.Загирова, А.Г.Адилова, У.Г.Джавадовой, М.Д.Ваджибова, Л.З.Загировой и др.
Особо следует в связи с рассматриваемыми проблемами выделить статью К.Т.Шалбузова «К вопросу о классификации диалектов табасаранского языка», в которой на основе имеющихся исследований и собственных наблюдений автор дает классификацию диалектов и говоров табасаранского языка и обосновывает тезис о наличии здесь трех единиц: «...более верным является выделение в табасаранском языке трех диалектов и назвать их следует по наименованиям групп аулов. Это дает (хоть и приблизительное) представление о территориальном распространении того или иного диалекта» (1968: 215).
Интересно, что данная точка зрения исследователя совпадает с высказанным в брошюре Е.А.Бокарева мнением о существовании трех табасаранских диалектов: нитрикского, сувакского и этегского (Бокарев, 1949: 20).
Выделяя говоры этегского наречия в самостоятельный диалект, К.Т.Шалбузов приводит и некоторые отличительные особенности диалекта, иллюстрируя их соответствующими примерами. По мнению К.Т.Шалбузова, этегский диалект представляет собой переходную ступень между нитрикским и сувакским диалектами (с. 219).
Диалектам табасаранского языка посвящены также статьи К.Т.Шалбузова «Морфологические особенности хивского говора табасаранского языка» (1981), «О некоторых лексических особенностях диалектов табасаранского языка, граничащих с другими языками» (1983).
В статье «Морфологические особенности хивского говора табасаранского языка» автор делает попытку описать звуковые соответствия в системе гласных хивского говора, а также другие особенности (билабиализация, редукция гласных, аффрикатизация, регрессивная ассимиляция гласных и выпадение звуков).
Несмотря на то, что лингвистические данные диалектов и говоров заключают в себе богатейший материал, являющийся надежным источником при воссоздании картины исторического прошлого табасаранского языка, диалекты и говоры исследуемого языка стали предметом монографического исследования лишь последние 10 лет.
Первой квалификационной работой, посвященной специальному изучению диалектов табасаранского языка является кандидатская диссертация Н.В.Загирова «Фономорфологическая характеристика диалектов табасаранского языка» (1997), в которой комплексному научному анализу подвергаются фонетика и морфология диалектов табасаранского языка.
В диссертации и научных статьях Н.В.Загирова (1992, 1995, 1996, 1997) обосновывается недостаточная разработанность диалектологии табасаранского языка и вслед за Е.А.Бокаревым (1949) и К.Т.Шалбузовым (1968) необходимость выделения трех (нитрикского, сувакского и этегского) диалектов.
В работе Н.В.Загирова решаются следующие конкретные задачи:
а) определение состава диалектологических единиц и уточнение существующих в этом вопросе концепции;
б) выделение специфических черт в фонетике и морфологии диалектов и говоров;
в) уточнение и упорядочение диалектологической классификации в связи с взаимоотношениями между соответствующими диалектными явлениями и их литературными аналогами;
г) выявление причин генетического, ареального и типологического характера тех или иных междиалектных сходств и различий.
Работа Н.В. Загирова восполнила определенный пробел в изучении табасаранского языка и создала почву для дальнейших диалектологических исследований табасаранского языка.
Категории падежа в табасаранском языке посвящена кандидатская диссертация А.Г.Адилова «Морфологическая характеристика падежей табасаранского языка» (1999). Специальные статьи автора посвящены вопросам функционирования и развития табасаранского литературного языка, изучению местных падежей, вопросу об изучении функций именительного падежа и вопросу функционирования эргативного падежа в табасаранском языке (Адилов: 1993, 1997, 1999).
Изучение и всесторонний анализ падежной системы и синтаксической роли падежей в современном табасаранском языке будут способствовать развитию и функционированию табасаранского языка.
Исследованию наречия в табасаранском языке посвящена кандидатская диссертация У.Г.Джавадовой «Наречие в табасаранском языке» (1999). Специальные статьи автор посвящает структурно-семантическим особенностям наречия в русском и дагестанских языках, способам образования наречий и семантическим особенностям наречия в табасаранском языке (1997, 1997 а, 1999).
В 1998 году М.Д.Ваджибов защитил диссертационную работу «Звуковая система табасаранского языка». Им опубликованы специальные статьи, посвященные звуковой системе табасаранского языка «К вопросу о месте одной фарингальной фонемы в системе вокализма табасаранского языка» (1995), «Графемы и фонемы в современном табасаранском литературном языке» (1995), «Краткие гласные в межпольском говоре табасаранского языка» (1998) и др.
Несколько научных статей и кандидатская диссертация Шихалиевой С.Х. (1997, 2000, 2000а и др.) посвящены категории вида, категории наклонения и аспектуальности глагола в табасаранском языке. В статье «К вопросу о категории наклонения в табасаранском языке» (2000), подчеркивая необходимость пересмотра существующей точки зрения на наклонения глагола, прослеживается история ее становления на разных этапах формирования табасаранского языка. Автор подвергает научной характеристике уступительное (консессив), дозволительное (юссив), предположительное (поссибилатив) наклонения глагола табасаранского языка, которые в языке до этого не обозначались.
В статье «Способы выражения модальных значений в табасаранском языке» (2000а), подвергая научной характеристике формы наклонения (индикатив, императив, конъюнктив, прохибатив, интеррогатив, кондиционалис) делается удачная попытка дифференциации форм времени и наклонения и описываются способы образования форм наклонения в табасаранском языке.
Арабским заимствованиям в табасаранском языке посвящена кандидатская диссертация Э.Р.Ибрагимовой «Арабизмы в табасаранском языке» (2003). В специальных статьях автора «Исторические предпосылки распространения арабских заимствований в табасаранском языке» (2001) и «Фонетическое освоение арабизмов в системе табасаранского языка» (2001) освещаются факторы распространения арабского языка в Дагестане, дифференцируются арабские заимствования на тематические группы, приводятся хронологические данные контактов арабов с табасаранами и приводятся результаты адаптации арабизмов в табасаранском языке (выпадение и замещение арабских звуков, редукция гласных, дополнительные наращения, смещение ударения и т.д.).
В 2004 году защитила кандидатскую диссертацию «Семантика и структура фразеологических единиц табасаранского языка» Л.З.Загирова, в которой подвергается системному анализу фразеологические единицы табасаранского языка, их структурно-семантические и модификационные особенности.
Фразеология табасаранского языка, до сих пор не исследованная и не систематизированная, которой не было посвящено ни одной специальной работы, в диссертации Л.З.Загировой и опубликованных ею статьях (2001, 2003, 2004, 2004а) подвергнута специальному научному анализу и описанию.
В них впервые представлены собранные автором уникальные устойчивые сочетания табасаранского языка.
Начиная с 30-х годов XX века было выполнено несколько лексикологических работ по табасаранскому языку: «Табасаранско-русский словарь» А.Н.Генко (рукопись), «Терминологический словарь табасаранского языка» под редакцией А.Гаджиева, «Орфографический словарь табасаранского языка» (составители А.Гаджиев, Б.Г.-К. Ханмагомедов, К.Т. Шалбузов), «Русско-табасаранский словарь» (редактор А.Гаджиев) и др.
Среди перечисленных справочников наибольший интерес, как было отмечено выше, представляет «Табасаранско-русский словарь» объемом 11 авторских листов (рукопись) А.Н.Генко, который носит диалектологический характер (Генко 1941).
«Терминологический словарь табасаранского языка» (Редактор А. Гаджиев) (1941 а) в объеме требований средней школы был издан в 1941 году Научно-исследовательским институтом истории, языка и литературы при СНК ДАССР. В этот первый официальный лексикон, составленный из терминов по пяти дисциплинам (история, язык и литература, математика, естествознание, география) вошло 2 800 слов. Перед словарем ставилась цель ликвидировать неопределенность и разнобой в употреблении терминов, встречающихся в учебниках.
Основным недостатком словаря явилось то, что в нем не нашли места некоторые термины, уже имевшие распространение в табасаранском языке. Встречаются также и отдельные неточности перевода. Однако, несмотря на отмеченные недочеты, терминологический словарь сыграл весьма положительную роль в становлении табасаранского литературного языка, поскольку в нем содержалась правильная установка на широкое использование терминов, заимствованных из русского языка.
В 1977 году Научно-исследовательским институтом им. Л.Л.Тахо-Годи был издан «Терминологический словарь табасаранского языка и литературы», в котором представлены 467 терминов по языку и 319 по литературе. Построение словаря подчинено следующим принципам:
1) русские термины, которые не имеют эквивалентов в табасаранском языке, термины-интернационализмы советского периода оставить без перевода;
2) при переводе терминов на табасаранский язык использовать все возможности табасаранского языка и литературы, однако не допускать их замены заимствованиями из арабского, персидского и тюркских языков;
3) при составлении словаря учитывать терминологию учебников по табасаранскому языку и литературе. В первом «Русско-табасаранском школьном словаре», изданном в 1941 году, даются за редкими исключениями только табасаранские соответствия русским словам без иллюстративного материала. Словарь этот рассчитан на начальную школу и содержит около 8 тысяч слов. Однако, несмотря на небольшой объем, в качестве первого двуязычного словаря «Русско-табасаранский школьный словарь» вышел за рамки школьного и широко использовался не только учащимися и учителями, но и работниками печати, науки и др.
Другой «Русско-табасаранский школьный словарь» вышел из печати в 1958 году. Словарь рассчитан на среднюю школу и содержит 16 220 слов. Он был призван способствовать не только изучению русского языка учащимися-табасаранами, но также стать справочным пособием для всех изучающих русский язык. Словарь содержит основные термины и номенклатурную лексику по отраслям наук, встречающуюся в учебниках средней школы: научно-техническую, математическую, общественно-историческую и некоторые другие.
Аналогичные задачи имело и второе издание «Русско-табасаранского школьного словаря», который содержит около 15 тысяч слов.
Первый «Орфографический словарь табасаранского языка» был издан в 1958 году. В него вошло около 11 с половиной тысяч словарных единиц, куда были включены, помимо исконно табасаранских слов, и многочисленные иноязычные заимствования. Словарь вышел в свет в период, когда литературные нормы табасаранского языка продолжали оставаться в стадии формирования и узаконения. По-видимому, этим объясняется то обстоятельство, что составители словаря сознательно допускают двоякое употребление некоторых слов (фабрик и фабрика; амбар и амбархана; алиш-вериш и алвер «купля-продажа»; артиллерист и тупчи «артиллерист»; варф и варъ «пчела»; бюлбюл и рабгру жакъв «соловей»), отмечая это как временное явление.
Являясь первым нормативным справочником по литературной форме исследуемого языка «Орфографический словарь табасаранского языка» 1956 года сыграл большую роль в нормализации и развитии табасаранского языка.
Издание первого «Орфографического словаря табасаранского языка» способствовало постепенному развитию и становлению литературы табасаранского языка, которое еще нельзя считать завершенным, так как многие вопросы орфографии, орфоэпии, стилистики, лексики и грамматики требуют дальнейшего изучения и совершенствования, резервы которого нетрудно усмотреть и в диалектных чертах.
«Орфографический словарь табасаранского языка» выдержал пять изданий. Последнее издание словаря вышло из печати в 1989 году. В нем учтены изменения, внесенные орфографической комиссией в свод орфографических правил табасаранского языка. К словарю приложен свод орфографических правил: правописание гласных и согласных звуков, правописание частей речи, правила, связанные с ударением, правописание иноязычных слов, правописание сложных слов; сложносокращенных слов, правила, связанные с употреблением заглавных букв и переносом слов.
В словарь, который выгодно отличается от предыдущих изданий, вошло около 15 тысяч слов.
Вышедший из печати в 1977 году «Русско-табасаранский школьный фразеологический словарь» (Загиров 1977) охватывает фразеологические обороты русского языка, наиболее употребительные в школьных учебниках по русскому языку и литературе, художественной литературе и встречающиеся в устной речи учащихся. Словарь содержит более 700 фразеологизмов русского языка.
«Русско-табасаранский школьный фразеологический словарь» является первой попыткой раскрыть значения фразеологических единиц русского языка на родном языке учащихся с учетом специфических особенностей русского и табасаранского языков.
Одним из достоинств словаря следует считать то, что фразеологизмы русского языка в подавляющем своем большинстве переводятся идентичными фразеологическими оборотами табасаранского языка.
Он предназначен учащимися дагестанской школы с табасаранским составом учащихся, учителям русского языка и литературы, переводчикам с русского языка на табасаранский, а также исследователям табасаранского языка.
В 1985 году вышел из печати «Словарь омонимов табасаранского языка» («Табасаран чIалнан омонимарин словарь»), составленный В.М.Загировым (Загиров 1985). В вводной части словаря («Предисловие», «Омонимы табасаранского языка и их разновидности») описываются использованные способы толкования значения слов-омонимов табасаранского языка, омонимы классифицируются на полные и неполные, по принадлежности к частям речи и происхождению. В основной части словаря омонимы характеризуются по всем признакам той или иной части речи, подкрепляя их соответствующими примерами.
В 1988 году Институт истории языка и литературы Даг. ФАН СССР выпустил из печати краткий «Русско-табасаранский словарь», составленный В.М.Загировым (1988). Он предназначен для табасаран, не владеющих русским языком или плохо владеющих им, а также для учителей и учащихся табасаранских школ. Словарь содержит около 10 000 слов. В него включены наиболее часто встречающиеся в повседневной жизни слова. Из множества значений русского слова на табасаранский язык переведены наиболее активные в речи значения. Многие словарные статьи снабжены фразеологическими единицами с переводом на табасаранский язык, представлены в систематическом виде данные о происхождении наиболее употребительных слов табасаранского языка с учетом современного состояния сравнительно-исторических исследований дагестанских языков. В него вошла как исконная, так и заимствованная лексика, за исключением заимствований из русского языка, а также некоторых устаревших, вышедших из употребления слов. Для заимствования указывается язык-источник и приводится форма оригинала, к которой в случае несовпадения значений дается перевод. Для подтверждения исконности табасаранских слов приводится соответствующий материал родственных языков лезгинской подгруппы. Широко представлены в словаре те материалы табасаранского языка, которые были использованы в научной литературе по истории дагестанских языков.
Известный вклад в изучение табасаранского языка внесли и школьные грамматики, издававшиеся на табасаранском языке и предназначенные для преподавания этого языка как родного в школах, педагогическом колледже и на языковых факультетах Даггосуниверситета и Даггоспедуниверситета. В учебнике для педучилища «Табасаранский язык» (1966: 61) Б.Г.-К.Ханмагомедов отмечает, что в табасаранском языке различаются несколько диалектов, а с развитием и распространением литературного языка особенности диалектов нивелируются, диалекты приближаются друг к другу (Ханмагомедов 1966:21).
Как показал обзор, своеобразие фонетической системы и грамматического строя табасаранского языка уже давно привлекали внимание ученых. Исследованию этого языка посвящены известные работы П.К.Услара, A.M.Дирра, К.Боуды, Л.И.Жиркова, А.Н.Генко, А.А.Магометова, Б.Г.-К.Ханмагомедова, В.М.Загирова, К.К.Курбанова и др. Однако целый ряд теоретических и практических вопросов грамматики и особенно фразеологии и диалектологии табасаранского языка по сей день остается слабоизученным или неизученным вовсе. В этом направлении многое предстоит еще сделать.
В перечисленных выше публикациях, посвященных табасаранскому языку, наиболее ценным следует считать попытку исследователей дать классификацию диалектов табасаранского языка. Основной недостаток — классификация диалектов часто на основе одного лишь фонетического признака, неразграничение содержания понятий «говор», «диалект», «наречие», порою перечисление, т.е. называние диалектов без указания на их особенности.
Нам представляется, что при классификации необходимо прежде всего учитывать степень взаимоотношения и отличия диалектов. А это возможно лишь при учете фонетических, морфологических и лексических признаков, представляющих все органически связанные между собой особенности диалектов, на что не раз указывали Ш.И.Микаилов (1958: 8) и У.А.Мейланова (1964: 39), которые имеют опыт в изучении диалектов аварского и лезгинского языков. Ср.: «Дагестанские диалектологи разными путями пришли к единому мнению о том, что критерием для определения диалектных единиц должна быть не какая-либо черта или ряд особенностей одного языкового уровня, а совокупность фонетических, морфологических и лексических особенностей вычленяемой диалектной единицы. Наилучшим критерием классификации диалектных единиц в дагестанских языках должен быть критерий, включающий связанный между собою комплекс всех сторон структуры языка» (Мейланова 1992: 8).
Из сказанного видно, что к настоящему времени не существует единого мнения о количестве диалектов в табасаранском языке. Это объясняется, во-первых, тем, что табасаранский язык в диалектном отношении недостаточно изучен, особенно в сравнительном аспекте, во-вторых, у исследователей не было ясного понимания диалекта, наречия и говора в табасаранском языке, а в-третьих, в основном исследователи табасаранского языка, изучавшие диалекты, не были носителями табасаранского языка, в-четвертых, говоры аулов Дюбек, Хурик (сувакский диалект) и Чувек (нитрикский диалект), представляющиеся специфическими, не изучены ни одним из исследователей табасаранского языка.
В пределах диалекта говоры возможно группировать на наречия по одной или нескольким особенностям, общим для всей группы и не имеющимся в других группах. Например, судя по нашим материалам, можно выделить в отдельные наречия говоры аулов Хив, Хоредж, Лака; Кандик, Арчуг, Цудук; Ярак, Чулак,; Межгюль, Зильдик, Чере; Тураг, Ничрас, Зирдаг, Сиртич.
Границы наречий по сравнению с границами диалектов и говоров менее стабильны, ибо их до известного предела можно сузить и расширить. Такие изменения в количестве наречий зависит от того, какие общие признаки берутся за основу для установления границы.
Взаимоотношения этих диалектных единиц друг с другом и каждой из них с литературным языком весьма разнообразные. Отдельные из них обнаруживают ряд общих специфических признаков, по которым они могут быть объединены в одну группу, называемую нами «наречием». Одни исследователи табасаранского языка выделяют этегское наречие, а Е.А.Бокарев (1949), К.Т.Шалбузов (1968) и Н.В.Загиров (1996) считают говоры аулов Чулат, Гюгряг, Хуряк, Бурганкент, Тинит, Ружник третьим диалектом — этегским.
Весьма существенным во многих языках, в том числе и в табасаранском, является вопрос о том, где кончается диалект одного языка, а начинается другой. В исследуемом нами табасаранском языке одни исследователи относят речь аула Чувек к нитрикскому диалекту, а другие к сувакскому диалекту.
Что аул Чувек является границей двух диалектов табасаранского языка общеизвестно, а для отнесения его к тому или иному диалекту недостаточно ограничиться показаниями фонетики, надо учитывать как фонетические, так и морфологические и лексические особенности говора. Было бы целесообразно в языковедческой литературе всегда отделять термины диалект, говор, наречия. Даже в русском языке в этом отношении нет твердой установки. Очевидно, следует поступать так, как рекомендует в своих трудах профессор П.К.Кузнецов (1960), особенно в «Русской диалектологии» (1972), и «Словаре лингвистических терминов» (1978) диалект, говор, наречие.
Диалект — это особая, исторически сложившаяся разновидность языка, характерная для определенной, обширной, обычно географически связанной территории, в которой объединены несколько родственных говоров. Наше исследование показало, что правы исследователи Е.Л.Бокарев, К.Т.Шалбузов и Н.В.Загиров, выделившие в табасаранском языке три диалекта: нитрикский, сувакский, этегский.
Наречие — это сочетание соседних говоров, в котором наряду с некоторыми отличительными элементами имеется несколько характерных общих закономерностей в фонетике, морфологии, лексике и синтаксисе.
Говор, в нашем понимании — это наименьшая диалектная единица табасаранского языка, представляющая собой речь одного или нескольких населенных пунктов, которая характеризуется определенными фонетическими, морфологическими и лексическими особенностями (или одной какой-либо особенностью), в силу которых в известной степени она (речь) может быть противопоставлена литературному языку, а также остальным говорам. По нашим наблюдениям, специфическими говорами табасаранского языка следует считать чувекский говор, дюбекский говор и хурикский говор.
В дагестанском языкознании в отношении характеристики определенных критериев выделения локальных единиц, начиная от самой крупной диалектной единицы — наречия, и кончая самой малой единицей — подговором, интересным представляется мнение У.А.Мейлановой, имеющей большой опыт и многочисленные публикации по диалектологии лезгинского языка.
По мнению У.А.Мейлановой, в настоящее время в классификационной таблице членения дагестанских языков нашли свое место все диалектные единицы: наречие, диалект, говор, подговор. «Соблюдая иерархию территориальных подразделений, как высшее в них выделяется наречие, связанное с наиболее широким бинарным членением речи изучаемой территории. Затем, вслед за наречием, идет одна из основных единиц — диалект, далее говоры и подговоры. Причем говоры могут являться составляющими диалекта, а также самостоятельными, не входящими ни в один диалект. Говоры внутри диалекта могут делиться на более мелкие, локальные единицы — подговоры» (Мейланова 1992: 6). По поводу определения диалекта У.А.Мейланова отмечает: «диалект — это основная единица диалектологии, которая имеет сумму языковых признаков и занимает относительно обширную территорию, распадаясь на говоры и подговоры» (Мейланова 1992: 7).
На наш взгляд, введение терминов «диалект», «наречие» и «говор» в понимаемом нами значении правильно отражает действительную картину диалектной дифференциации табасаранского языка.
Всестороннее исследование диалектов, говоров и речевых особенностей отдельных сел тем актуальнее, что процесс нивелировки территориальных диалектов и говоров в современных условиях становится особенно интенсивным (Ярцева 1968: 59). Количество говоров в наши дни постепенно, но беспрерывно уменьшается. Необходимо составить точные карты и атласы, издать полные тексты, составить диалектологический словарь. Наличие большого количества разделяющих изоглосс дает возможность широкого и плодотворного применения лингвистической географии для дальнейшего изучения диалектов и говоров табасаранского языка.
Необходимо уточнить границы распространения и сумму лингвистических признаков, определяющих лицо нитрикского диалекта, которое распространено на территории Хивского и Табасаранского районов и характеризуется рядом фонетических и морфологических признаков, определяющих его место в диалектной системе табасаранского языка.
«Диндин асулар шубуб - Иман, Ислам, Суннат ву»
|
| |
|
|
| dashkkyar | Дата: Воскресенье, 17.03.2013, 05:11 | Сообщение # 4 |
|
Группа: Модераторы
Сообщений: 269
Статус: Оффлайн
| Глава II. Фонетические особенности нитрикского диалекта
В словарном составе табасаранского языка наиболее многочисленную группу составляют слова, которые, имея одинаковое значение, получили фонетическую дифференциацию по диалектам. Разумеется, подобная дифференциация представляет собой результат тех языковых процессов, которые имели место в истории табасаранского языка и обусловили возникновение звукосоответствий, отмечаемых в настоящее время между отдельными диалектами табасаранского языка.
Как правило, одновременное существование разнообразных диалектных фонетических вариантов слова, вызванных определенными звукосоответствиями, не нарушают тождество в системе конкретного языка. По признанию А.И. Смирницкого, «... фонетические различия между диалектами (диалектами и литературным образцом языка) в большей массе оказываются, как известно, различиями, достаточно регулярными, систематическими, а потому нередко обобщающимися самими говорящими, хотя бы и не вполне сознательно... Это более или менее обобщаемые различия, дифференцируя диалекты в целом, своею регулярностью и систематичностью в известном смысле даже как бы подчеркивают единство слов: они красноречиво свидетельствуют о том, что внешне диалектные различия не имеют своей функцией выражение лексико-семантических различий» (Смирницкий 1964: 30-31). Надо полагать, что слова, различающиеся по звукосоответствиям, являются общими для литературного языка и всех диалектов в семантическом отношении и не образуют лексические диалектные различия. В настоящее время подобные слова вместе с заимствованными составляют преобладающую часть лексики любого диалекта табасаранского языка. Этим объясняется то обстоятельство, что все табасаранские диалекты образуют систему единого языка.
Однако в то же время отдельные говоры нитрикского диалекта оказались настолько разошедшимися друг от друга в фонетическом отношении, что иногда трудно найти в них исконные слова, которые не получили бы звуковую дифференциацию по диалектам. В говорах нитрикского диалекта лишь небольшое количество слов, имеющих идентичный звуковой состав при одинаковом семантическом значении.
Тот факт, что в основу табасаранского литературного языка лег нитрикский диалект, свидетельствует о том, что в фонетике литературного языка и данного диалекта наличествует много общего. Но все же и в фонетике и в морфологии говоров нитрикского диалекта выявляются некоторые интересные факты, которых нет в литературном языке, сувакском и этегском диалектах.
2.1. Звуковой состав
Звуковой состав нитрикского диалекта и литературного языка почти полностью совпадает.
2.1.1 Вокализм.
Вокализм литературного языка и нитрикского диалекта подобен вокализму лезгинского и агульского языков. П.К. Услар отмечал: «Нельзя не обратить внимания на то, как близко сходится табасаранский язык с кюринским (т.е. лезгинским) в отношении к деятельности гласных, хотя оба языка представляют глубокие и резкие различия в других отношениях» (1979, 61).
Гласных звуков в нитрикском диалекте девять: [а, и, э, у, уь, аь, оь, ы], из которых семь звуков [а, и, э, у, уь, оь, аь] являются общими в исконно лезгинских словах говора и литературного языка. Помимо них, в диалекте наличествуют звуки [ы, о], представленные почти во всех говорах диалекта. Звук [о] для табасаранского языка, как и для многих дагестанских языков, не характерен. Он встречается лишь в заимствованиях из русского языка. П.К. Услар отмечал, что «[о] вовсе нет в табасаранской азбуке» (1979,58), а А. Дирр пишет, что «[о] весьма близко подходит к [у], особенно когда оно не под ударением» (1905,1).
Возникновение гласного [оь] в говорах диалекта обусловлено явлением делабиализации смежных согласных, т.е. он имеет собственно табасаранское происхождение. Это подтверждается еще и тем, что азербайджанский гласный [оь] (графически ö) как в говоре, так и литературном табасаранском языке, переходит в [уь|: оълкhе «страна» (табас. уьлке), оьмур «жизнь» (табас. уьмур) и др.
Гласные диалекта противопоставляются в основном по трем признакам: а) по участию в артикуляции губ; б) по участию языка; в) по подъему. Соответственно в диалекте выделяются губные: [у, уь, оь, о| и негубные: [а, и, э, аь, ы]; переднего ряда: [и, уь, э, аь] и заднего ряда: [а, у, о, оI, аI]; верхнего подъема: [и, уь, у, ы]; среднего подъема: [э, о, оь] и нижнего подъема: [а, аь]. Фарингализованными бывают обычно гласные заднего ряда [yI.aI].
«Узкий лабиальный гласный [уь] из дагестанских языков характерен для языков лезгинской подгруппы (табасаранского, агульского, лезгинского)», — отмечает А.А. Магометов (1965,28). По П.К. Услару, гласный [уь] в табасаранском языке произносится так же, как и кюринская буква этого же начертания (Услар 1896: 11). Гласный переднего ряда, верхнего подъема [уь], имеющий артикуляцию гласного и плюс огубление, представлен как в заимствованных из азербайджанского (уьлке «страна, край», уьзюм «виноград», гюзгю «стекло», уьлгуьж «бритва»), так и в собственно табасаранских словах (уьбгъюб «сломать», уьдюбхъюб «выкопать», уьгью «кашель»).
В системе гласных хивского говора нитрикского диалекта фарингализованный гласный [уI] не имеет отдельного обозначения в алфавите. Это звук и огубленный гласный верхнего подъема переднего ряда обозначены одним и тем же сочетанием [уь], хотя это различные фонемы: уьл «хлеб», уIрхьуIз «копать», уьрдег «утка», уIрхуIз «хранить», уьру «красный», муIрхъ «ржавчина» (Шалбузов 1981: 123).
Для табасаранского языка не характерны назализованные гласные, нет долгих гласных как фонем, имеются краткие (редуцированные) гласные, но не как фонемы.
Краткие гласные в говоре являются результатом ослабления не подударных гласных.
Долгие гласные представлены и в хивском говоре, но только в заимствованных словах: вилааят «страна», гъюкуумат «государство» и др. По мнению Шалбузова, краткие гласные образуются при переходе ударения с одного слога на другой. Особенно часто это происходит при образовании косвенных падежей имен существительных, когда слог теряет ударение (1981: 123).
По мнению П.К. Услара, в табасаранском языке «различия между долгими и короткими гласными в языке решительно не существует» (1979,56). Такого же мнения придерживается и автор первого опубликованного грамматического очерка А. Дирр: «В табасаранском языке нет долгих гласных» (1905, 4).
Состав и группировка гласных нитрикского диалекта отражает следующая таблица:
2.1.2. Консонантизм.
Консонантная система табасаранского языка представляется более сложной сравнительно с системами близкородственных дагестанских языков, поскольку в ней наличествует денталабиализованные звуки. В нитрикском же диалекте табасаранского языка система согласных несколько упрощена отсутствием геминированных спирантов.
В отличие от говоров сувакского (северного) диалекта в нитрикском диалекте отсутствуют щелевые геминаты [фф, ее, шш, швшв, хьхь, хх], сонорный [w], щелевые [гI] и [хI], аффриката [къ]. Это объясняется тем, что, во-первых, так называемые щелевые геминаты подверглись изменениям в процессе дегеминации спирантов в говорах нитрикского диалекта табасаранского языка; во-вторых, процесс редукции губной смычки (б —> w) [Талибов 1980: 106] в южных говорах не наблюдается; в-третьих, процесс перехода аффрикаты [къ] в [гь] или [хъхъ] в южных говорах, видимо, завершен.
В говорах нитрикского диалекта имеются лабиализованные взрывные средней и задненебной локализации [гв, кв, кIв, гъв, хв], имеющие фонетическую значимость, а в сувакских говорах им противостоят нелабиализованные. Примеры:
Характерная для говоров сувакского диалекта, звонкая зубная аффриката [зз] в говорах нитрикского диалекта отсутствует, присутствует лишь факультативно:
В нитрикском диалекте еще четко сохранилось различие между заднеязычным звонким смычным [г] и спирантом [гг], который в алфавите табасаранского языка не имеет своего выражения, хотя в литературном языке он тоже представлен. Но в связи с тем, что звук этот на письме не обозначается отдельным знаком, а обозначается той же буквой [г], которая обозначает заднеязычный звонкий смычный, разница между этими звуками в литературном языке постепенно исчезает. Особенно это явление заметно в речи школьников — при чтении какого-либо текста они почти совсем не различают эти звуки. В речи старшего поколения носителей нитрикского диалекта заднеязычный звонкий спирант [гг] различаются во всех случаях. Примеры:
Таково же положение и с аффрикатами [дж] и [дз]. В табасаранском литературном языке из-за отсутствия обозначения отдельной буквой в алфавите их начинают смешивать со спирантами [ж] и [з], которые обозначаются в алфавите соответствующими буквами. В литературном табасаранском языке аффриката [дж] распространена гораздо шире, чем спирант [ж], но именно по вышеназванной причине спирант и начинает заменять собой аффрикату [дж].
Что касается свистящей аффрикаты [дз], то она встречается в литературном языке реже свистящего спиранта [з] и потому почти во всех случаях он вытесняет аффрикату [дз]. Например, [дз] встречается только в двух словах межгюльского говора нитрикского диалекта: завар, ццавар/дзавар «молозиво», цци/дзи «в этом году» (Ваджибов 1998: 11).
В литературном языке представлены усиленные [пп, тт, ккв, цц, чч, ччв, хъхъ, хъхъв], а в зильдикском и межпольском говорах — [пп, тт, кк, цц, чч, ччв, хъхъ]. Для усиленных гласных нехарактерны позиции после звонких и глоттализованных. Если усиленные в литературном языке функционируют в анлауте слова, то они в указанной позиции в межпольском и зильдикском говорах не встречаются: ччвур/жжвур «имя», ччил/жжил «ягненок» и др.
Исключением является звук [хъхъ]: хьхъахъхъра «кудахтанье» и др. Наличие усиленных в анлауте слов литературного табасаранского языка и их отсутствие в данной позиции в зильдикском и межгюльском, а в яракском и чулакском говорах, кроме [хъхъ], объясняется переходом звонких в усиленные в нитрикском диалекте, чего не было в говорах (Ваджибов 1998: 12).
2.1.3. Ударение
Ударение в табасаранском языке остается одним из неизученных разделов фонетики. Анализ имеющийся научной литературы и наши наблюдения свидетельствуют о том, что ударение по своему характеру в рассматриваемом диалекте, как и в литературном языке динамическое, слабо выраженное. А. Дирр пишет, что ударение в табасаранском языке «вообще слабее, чем в других языках, и часто трудно определить, какой именно слог имеет его» (1905: 4), а Л.И. Жирков отмечает, что «относительно ударения в табасаранском языке в настоящее время нельзя сказать ничего определенного» (1948: 47).
В двусложных словах ударение в основном падает обычно на второй слог от начала: кIари «теленок», тахта «доска», пише «специальность», кагъаз «бумага», дурхин «пила» и др. Зафиксировано много слов с ударением на третьем слоге: ккудубзуб «доить», машгъулат «развлечение, занятие», далдабу «барабан» и др. В многосложных словах первый слог подударным бывает редко.
Ударение в нитрикском диалекте, как и в табасаранском языке подвижное, в различных грамматических формах оно может быть на различных слогах, оно может перемешаться на суффиксы словоизменения и словообразования. При передвижении ударения на суффикс слова гласный предударного слога может подвергнуться редукции вплоть до утраты (Магометов 1965: 35). Примеры:
Место ударения различается в зависимости от глагольной формы. В двусложных глаголах с местными превербами подударным является первый слог, в отрицательных формах ударение падает на второй слог, в трехсложных глаголах с превербами подударным является последний слог, в отрицательных формах ударение падает на второй слог:
Как особенность ударения в рассматриваемом диалекте, как и в литературном языке, следует отметить его смыслоразличительность: абсуб «побелить» — абсуб «воткнуть», убзуб «сеять» — убзуб «наливать» и др.
2.2. Звуковые соответствия
Существенными признаками, характеризующими нитрикский диалект в целом, являются и звуковые соответствия в говорах исследуемого диалекта.
В области вокализма можно отметить следующрте звуковые соответствия:
1. Соответствие гласного переднего ряда верхнего подъема и в речи аулов А.Ярак, Ю.Ярак, Чулак, Яргиль гласному средне-заднего ряда и
средне-нижнего подъема а в литературном языке:
2. В ряде слов в речи аулов Хив, Хоредж, Лака нитрикского диалекта наблюдается обратное явление, т.е. соответствие гласного заднего ряда [а] гласному [и] в литературном языке, вызванное, по-видимому, различными звуковыми процессами в области вокализма:
3. В яракском, чулакском и яргильском говорах нитрикского диалекта отмечается соответствие гласного верхнего подъема заднего ряда [у] литературному [и]:
4. Обратное чередование и/у отмечается в словах с исторической лабиализацией:
5. Соотношение e/и отмечается во многих словах хивского говора и литературного языка. Это наиболее часто встречающееся соответствие в системе гласных звуков:
В ауле Хив встречаются слова, которые в отдельных обществах часть населения произносят через [е], а другая часть — через [и]. В качестве примеров можно привести слова: хел/хил «рука», лек/лик «нога», ччем/ччим «масло», веч/вич «яблоко».
6. При сопоставлении форм различных говоров нитрикского (южного) диалекта также встречаются соответствия. В частности, в говорах
аулов Хив, Хоредж, Лака, Кандик гласному [у] соответствует гласный [а] в речи аулов Ярак, Чулак, Межгюль, Зильдик, Яргиль:
В этих же группах говоров имеет место сопоставление (соответствие) гласных и/у :
В некоторых словах хивского говора нитрикского диалекта встречается чередование гласного переднего ряда [и] с гласным [а]:
В хивском, кандикском и др. говорах реже встречаются слова, в которых литературному [и] соответствует гласный заднего ряда [а]:
Соотношение [уь/и] исследователи языков лезгинской подгруппы объясняют переходом лабиализации последующего согласного, как результат закономерного фонетического процесса не только табасаранского языка (Талибов 1972: 41), ср.:
Утратой фарингализации в хивском говоре объясняется имеющееся место в немногочисленных словах соответствие [е/а]:
В системе согласных в говорах нитрикского диалекта нужно отметить наиболее часто встречающееся в начале слова соответствие [къ] литературному [гъ]:
В конце некоторых слов звонкому сниранту [гъ] в литературном языке в хивском говоре нитрикского диалекта соответствует глухой спирант [х]:
Почти для всех говоров нитрикского диалекта характерно соответствие шипящей звонкой аффрикаты [дж] переднеязычному смычному [д] в литературном языке:
В отдельных словах смычно-гортанному [тI] литературного языка в говорах нитрикского диалекта соответствует шипящая аффриката [чI] (Шалбузов 1981: 126):
В сиртичском говоре в начале многих слов, где во всех остальных говорах нитрикского диалекта и в литературном языке встречается заднеязычный звонкий спирант [гъ] наблюдается смычный [къ]:
В некоторых словах говоров нитрикского диалекта непридыхательным согласным литературного языка противопоставляются придыхательные:
Звонким согласным литературного языка в начале слова перед гласными в говоре соответствует непридыхательные:
2.3. Звуковые процессы в области гласных
Нитрикскому диалекту табасаранского языка характерен ряд звуковых процессов, которые наблюдаются и в литературном языке. Кроме того в диалекте встречается ряд звуковых изменений, характерных только для говоров нитрикского диалекта и отсутствующих в литературном языке.
В системе гласных звуков происходят следующие звуковые процессы.
1. Для нитрикского диалекта, как и для литературного языка, характерна ассимиляция гласных звуков. В говорах аулов Хив, Хоредж, Кандик, Арчуг и др. корневой гласный переднего ряда (аь, уь, э) ассимилирует гласный [а] в суффиксе множественного числа [-ар]. При этом процессе [а] переходит в [аь] или [э]:
Как видно из примеров, прогрессивную ассимиляцию в диалекте мы наблюдаем при образовании множественного числа имен существительных, когда гласный [а] в суффиксе множественного числа [-ар] переходит в [аь], как правило, если в корне есть гласные [уI], [аь], а конечный согласный основы является заднеязычным.
Рефессивная ассимиляция гласных происходит при образовании отрицательных форм некоторых глаголов, у которых отрицательная частица
[дар] стоит в начале. Гласный звук этой частицы подвергается влиянию корневого гласного:
В хивском, хореджском, кандикском имеет место регрессивная ассимиляция среди гласных, когда [-и] ассимилируется с гласным [у] (Магометов 1965: 38):
2. Выпадение простых гласных.
При формообразовании имен ударение часто переходит на показатель формы, вследствие чего ударный гласный в позиции c+v+c выпадает: аьхълушин «холод» —> аьхълушнар «холода» (выпадение [и]); дарман «лекарство» —> дармнар «лекарства» (выпадение [а]);
В некоторых заимствованных из арабского языка словах переход ударения на показатель множественного числа не приводит к выпадению гласного: ихтилат (араб.) —> ихтилатар «сказки», гьяшарат (араб.) —> гьяшаратар «насекомые».
Как наиболее частые можно указать случаи полного выпадения гласных при образовании множественного числа и при изменении имен по падежам, например:
«Диндин асулар шубуб - Иман, Ислам, Суннат ву»
|
| |
|
|
| dashkkyar | Дата: Воскресенье, 17.03.2013, 05:11 | Сообщение # 5 |
|
Группа: Модераторы
Сообщений: 269
Статус: Оффлайн
| 3. Отпадение простых гласных.
Данный процесс характеризуется утратой конечного гласного в позиции c+v при образовании имен существительргых: гату «кошка» — гатйир «кошки» (отпадение у); бякъя «детеныш» — бякьйир «детеныши» (отпадение аь).
Процесс отпадения простых согласных характерен речи аулов Межгюль, Зильдик и носит он регулярный характер. В литературном же
табасаранском языке формообразование существительных в единственном числе наблюдается, если ударение не переходит на формативы косвенных падежей, ср.:
4. Уподобление простых гласпых.
Ряд говоров нитрикского диалекта проявляет в особой мере склонность к подчинению качества гласных неударных слогов качеству гласных предшествующего ударного слога, в чем сказывается присущая в известной мере всем говорам табасаранского языка тенденция к сингармонизму гласных. Ср. явление трансформации в глагольных формах существительных: ган «когда», кIан(a) «неужели», штан «рассказывают, мол» и т.н.; в ген, кIен, шттен в сочетаниях типа: афиген (гьафиган) «когда пришел», шуйкIен «неужели был», айиштIен «было,
сказывают», отмеченное в Зильдике, Межгюле, Чере.
5. В речи жителей Межгюль и Зильдик имеет место расподобление простых гласных. Если формообразующий аффикс стоит после сонорного, то
в говоре гласные корня и аффикса могут расподобляться: гъван/гъан «камень» — гъванар/ гъанир «камни»; гакIул/кIакIул «полено» — гакIвлар/кIакIлир «дрова» и др.
6. Чередование простых гласных. Единичные случаи звукопереходов простых гласных отмечается в именах существительных: а —> у/у: xaл «дом» —> хулар/хулар «дома» и др. Сравнительно частым является переход корневого фарингализованного [оь] в закрытом слоге в умлаутированный уь/уь: чIоьрх «мусор» — чIуьрхаьр «мн.ч.»; хоьл «жир» — хуьлер/хуьлир «мн.ч.».
7. В зильдикском и межгюльском говорах, как и в литературном языке, наблюдается обратный процесс, напоминаемый фарингализацию. При
этом процесс корневой [уь] переходит в [оь] при определенных условиях, т.е., если при словоизменении последующий за [уь] ударный гласный [аь] выпадает:
луькьаьн/нуькьаьн - «ругань» — лоькьнар/ноькънар «мн.ч.»;
чIулкьаьм/чIуьркьаьм - «мешочек» — чIоьлкьмар/чIоьркьмир «мн.ч.» и др.
8. В речи аулов Межгюль, Зильдик, Чере в глагольных формах после преверба [гь-] функционирует аблаутное чередование э/аь: гъэрццуб «высохнуть» — гъэjэрццу/гъаьрццу «высохший»; jэpцy6 «взвесить» — гъэjэрцу/гъаьрцу «взвешенные» и др.
9. В речи аулов Зильдик, Межгюль, частично Чере имеет место ослабление простых гласных, т.е. при формообразовании некоторых односложных лексем раннее ударные простые гласные переходят в краткие:
[и —> й]: ччил «ягненок» — ччилар/ччйлар «ягнята»; [уь —> уь]: куьл «ветка» — куьлэр/куьлир «ветки»; [у —> у]: хуц «жук» — хуцир/xyцap «жуки» и др.
10. Переход краткого гласного [уь] в простой [уь] отмечен в межгюльском говоре нитрикского диалекта. Имеется единичный случай, когда при образовании падежных форм в ед. числе двусложного слова краткий гласный [уь] переходит в простой гласный, лабиализованный переднего ряда верхнего подъема [уь]: хуьни/хуьни «корова» — хуьнди/хуьнири «коровы» (эрг.п. мн.ч.) и др.
11. В позиции после губных и денталабиализованных согласных в зильдикском и межгюльском говорах, как и в литературном языке, нелабиальные гласные нитрикского диалекта подвергаются прогрессивной аккомодации, которая выражается в приобретении гласными звуками дополнительного несущественного признака в виде лабиализации, т.е. происходит аккомодация простых гласных: б'аъкъаь «медвежонок», чIв'ал
«ива», м'ирш «олень» и др.
12. Отмечается в названных говорах также комбинаторное изменение, заключающееся в аккомодации [а], [аь]. Суть этой прогрессивной аккомодации состоит в том, что нелабиализованный гласный под влиянием лабиализованного согласного, стоящего в препозиции в отношении к
гласному, получает дополнительный несущественный признак в виде огубления: аккомодация а - гъ'вал/гъал «бок», машккв'ар/машккар «праздник» и др.; аккомодация [аь] — маьхъв/махъ «дуб» —> маьхъв'аьр/маьхъаьр «дубы» и др.
В области вокализма для нитрикского диалекта характерно также явление сингармонизма. В говорах аулов Хив, Хоредж, Цудук, Кандик, Арчуг и др. гласный суффикс [а] множественного числа [-ар] уподобляется корневому гласному переднего ряда [аь, уь, е] или фарингализованному аI,
переходя соответственно в [е] или [аь], что и является литературной нормой. Ср.:
В хивском говоре нитрикского диалекта А.А. Магометов (1965: 56) отмечает и редукцию предударных гласных:
Этот процесс характерен также и для некоторых грамматических форм:
2.4. Звуковые процессы в области согласных
Среди фонетических процессов в области согласных следует отметить также выпадение согласных, которое отмечено в говорах
нитрикского диалекта реже, чем выпадение гласных. Выпадение согласных больше всего связано с глаголом. Так, когда глагол в нитрикском диалекте произносится слитно с предшествующим словом, очень часто происходит выпадение перфектного префикса, например:
При слитном произношении глагола-связки [ву] «есть» с предыдущим словом согласный [в] выпадает:
В вопросительной форме глаголов в хивском, хореджском, кандикском говорах нитрикского диалекта в конце слова выпадает звук [-н].
При этом возникшая форма совпадает с утвердительными формами глагола в деепричастиях и лишь интонацией можно определить вопросительную форму. Ср.:
Выпадение звука [-н] отмечается также в запретительной форме глагола (милиха(н) «не работай», мибикIа(н) «не пиши», мапIа(н) «не делай»,
милица(н) «не ходи» и др.), в родительном падеже существительных, выступающих в роли определений (даьхни(н) уьл «пшеничный хлеб», сиви(н) къун «горный козел», жихри(н) гьар «грушевое дерево», ликри(н) муркил «палец ноги»), в окончаниях исходных падежей (хул'а(н) «из дома», лаьхниа(н) «с работы», xил'а(н) «из руки»), в окончаниях местных падежей VII серии (ликрии(н) «на ногах», столии(н) «на столе», гьаьйвнии(н) «на лошади», нир'и(н) «на реке») (Шалбузов 1981: 129).
Для некоторых говоров нитрикского диалекта табасаранского языка характерно оглушение звонких согласных в начале слова (или) слога перед гласными, прежде это было литературной нормой.
В нитрикском диалекте, лежащего в основе табасаранского литературного языка, не во всех говорах происходит процесс оглушения звонких согласных перед гласными. В говорах аулов Нижний Ярак, Верхний Ярак, Межгюль, Чере, Сиртич, Ничрас, Зирдаг, Чулак, Тураг это явление не
наблюдается. Например:
Следует отметить, что в табасаранском литературном языке принцип единообразия в употреблении форм с оглушением или без оглушения звонких согласных в начале слова не наблюдается. Так, в литературном языке употребляются слова датт «петух» — (без оглушения звонкого
согласного [д]), но ттарин «особая печь для выпечки хлеба», — где этот же звонкий оглушается.
Для некоторых говоров описываемого диалекта (в частгюсти, говоров аулов Хив, Хоредж, Лака, Кандик, Арчуг, Чулак, Зильдик) характерно
оглушение звонких согласных перед гласными в начале слова, например:
В связи с отмеченным надо заметить, что для литературного табасаранского языка процесс оглушения звонких согласных в начале слова не является характерным для него регулярным фонетическим процессом. Ср.:
Наиболее характерной фонетической особенностью нитрикского диалекта является аффрикатизация переднеязычных смычных согласных [д
т, тт, тI]. Переход смычных в шипящие аффрикаты (д>дж; т>ч; тI>чI ), как правило, происходит перед гласными переднего ряда [н, э, аь].
Приведенные примеры свидетельствуют о том, что переход [д] в [дж] в нитрикском диалекте происходит в основном в положении перед или после гласного переднего ряда [и, э, аь] под ударением в начале слова или слога.
В описываемом диалекте отмечается ряд случаев, когда этот процесс наблюдается и в положении перед гласными переднего ряда, ср.: джах «зов», ггаджулкьан «ковер (безворсовый)». Вполне можно допустить, что в таких случаях исторически мог иметь место гласный переднего ряда.
Как видно из примеров, переход [тI] в [чI] тоже, как правило, происходит перед гласным переднего ряда и в начале слова или слога.
Отдельные примеры описываемого диалекта демонстрируют этот процесс и в других позициях. Ср.:
Аффрикатизация с последующим оглушениехМ, т.е. переход [д > ч] является сравнительно менее регулярным и зафиксирован в небольшом
количестве слов. В слове чеуз (лит. деуз «садиться») [д] в начале слова перед гласными переднего ряда под ударением переходит в [ч] (видимо, д > т > ч). В слове рачин (лит. ритин «уголь») также имеем процесс перехода [т > ч], т.е. аффрикатизация в начале слога перед ударным гласным переднего ряда.
Из всех приведенных выше примеров можно сделать вывод: переход смычных в шипящие (д > дж; д > ч; т > ч; тI > чI) в нитрикском диалекте
происходит в начале слова или слога перед гласными переднего ряда под ударением.
В описываемом диалекте табасаранского языка, как и в литературном языке, наблюдается ряд случаев ассимиляции согласных и гласных звуков.
Кроме встречающихся и в литературном языке случаев ассимиляции согласных звуков в говорах нитрикского диалекта наблюдается ассимиляция следующих согласных звуков:
Ассимиляция этих звуков наблюдается в тех случаях, когда к именам с исходом на [д] прибавляется суффикс эргатива -джи (лит. -ди) и при образовании наречий при помощи того же суффикса [-джи].
В данных примерах звонкая аффриката [дж], находясь рядом с глухим придыхательным [тт], сама оглушается и переходит в [чч]. Затем глухая непридыхательная аффриката [чч] ассимилирует предшествующий [т] или [тт] и получается глухая непридыхательная усиленная аффриката [чч].
В говорах аулов Хив, Хоредж, Лака, Кандик, Яргиль, Чулак, Межгюль и др. нитрикского диалекта начальный [й] влияет на последующий гласный заднего ряда (Магометов А:А. 1959: 324):
В речи аулов Ничрас, Зирдаг, Тураг, относящихся к нитрикскому диалекту, этот процесс не происходит, в говоре этих аулов после [й] гласный [а] не изменяется. Ср.:
«Диндин асулар шубуб - Иман, Ислам, Суннат ву»
|
| |
|
|
| dashkkyar | Дата: Воскресенье, 17.03.2013, 05:11 | Сообщение # 6 |
|
Группа: Модераторы
Сообщений: 269
Статус: Оффлайн
| В слове йарккагъ «ярмо» [а] переходит в [и] только в речи аулов Зильдик, Чулак, Ярак. В аулах Хив, Хоредж, Кандик, Межгюль и др. слово это имеет форму йурккагъ, а в говоре аула Сиртич гласный [у] под влиянием начального [й] перешел в гласный переднего ряда [уь], который вызвал, повидимому, переход второго гласного [а] в переднерядный гласный [аь]: йуьрккаьгъ.
Полугласный [й] может влиять не только на последующий, по и на предыдущий гласный звук. В некоторых говорах описываемого диалекта (Зильдик, Межгюль, Чулак, Зирдаг, Ю.Ярак, А.Ярак, Тураг, Ничрас) под влиянием [и] предыдущий гласный [а>и], например:
Процесс этот происходит при образовании эргатива и производных от него основных и местных надежей имен, основа которых оканчивается на
гласный [а], присоединением суффикса [-йи]: халии<халийи<хала+й11. При этом после перехода [а] в [и] сонорный [й] оказывается между двумя гласными [и] и выпадает, а гласный [и] получает долготу.
В говорах с.с. Хив, Хоредж, Лака, Чере это явление не наблюдается.
В говорах аулов Межгюль, Зильдик, Ю.Ярак, А.Ярак, Чулат на стыке
мюрфем и самостоятельных слов ассимиляции подвергаются р в позициях:
а) л+р= лл - хал «дом» + ра= халла «и дом», ма,! «скот» + ра= малла
«и скот»;
б) н+р= нн - лаьхин «работа» + ра= лаьхинна «и работа», ттарин
«печь для выпечки хлеба» + ра= ттаринна «и иечь для выпечки хлеба»;
т,тт перед ч;
мясляаът «согласие» + чи = мяслаьчи «примиренец», ихтилат
«рассказ» + чи = ихтилачи «рассказчик», даттуч «петушок» + чи =
даттччар «петушки» и др.
«Диндин асулар шубуб - Иман, Ислам, Суннат ву»
|
| |
|
|
| dashkkyar | Дата: Воскресенье, 17.03.2013, 05:12 | Сообщение # 7 |
|
Группа: Модераторы
Сообщений: 269
Статус: Оффлайн
| .
«Диндин асулар шубуб - Иман, Ислам, Суннат ву»
|
| |
|
|
| dashkkyar | Дата: Воскресенье, 17.03.2013, 05:12 | Сообщение # 8 |
|
Группа: Модераторы
Сообщений: 269
Статус: Оффлайн
| .
«Диндин асулар шубуб - Иман, Ислам, Суннат ву»
|
| |
|
|
| dashkkyar | Дата: Воскресенье, 17.03.2013, 05:12 | Сообщение # 9 |
|
Группа: Модераторы
Сообщений: 269
Статус: Оффлайн
| .
«Диндин асулар шубуб - Иман, Ислам, Суннат ву»
|
| |
|
|
| dashkkyar | Дата: Суббота, 13.04.2013, 01:09 | Сообщение # 10 |
|
Группа: Модераторы
Сообщений: 269
Статус: Оффлайн
| .
«Диндин асулар шубуб - Иман, Ислам, Суннат ву»
|
| |
|
|
